Assassin's Creed. Тайный крестовый поход

– Частица Эдема – воплощенное искушение. Посмотри, чтó она сделала с Робером. Едва попробовав ее силы, он попал в зависимость от нее. В Яблоке он увидел не опасное оружие, которое нужно уничтожить. Нет, Роберу показалось, что он нашел волшебный инструмент, с помощью которого исполнятся все его честолюбивые замыслы.

– Значит, Робер мечтал о власти?

– Да и нет. Он мечтал и до сих пор мечтает, как и мы, лишь о мире.

– Но именно он стремился разорить Святую землю войной…

– Нет, Альтаир! – воскликнул Аль-Муалим. – Как ты сам не видишь того, что благодаря тебе увидел я?

– О чем ты? – спросил изумленный Альтаир.

– Чего жаждут он и его сторонники? Мира, в котором все люди объединены. Я не отрицаю его цели. Наоборот, разделяю ее. Весь вопрос, какими средствами она достигается. Мир – состояние, которому нужно научиться. Которое нужно понять и принять, а не…

– Навязывать силой, – догадался Альтаир, вдруг понявший ход рассуждений Наставника.

– И лишать людей свободы воли во имя достижения желаемой цели, – добавил Аль-Муалим.

– Странно… Я никогда не думал о нем в таком свете, – признался Альтаир.

– Ты не должен питать ненависть к своим жертвам. Подобные мысли – это яд, который лишает тебя ясности суждения.

– Неужели Робера нельзя переубедить? Чтобы положить конец его безумствам.

Аль-Муалим грустно покачал головой:

– Я говорил с ним. Не напрямую. Через тебя. Чем было каждое убийство, как не посланием? Но Робер предпочел оставить их без внимания.

– Тогда остается лишь одно.

Наконец-то он выследит и убьет де Сабле. Мысль эта будоражила Альтаира, но он сдерживал внутренний порыв, напоминая себе об осторожности. Нельзя повторять ошибку, недооценивая противника. Любого противника.

– Впервые ты встретился с ним в Иерусалиме. Там же ты найдешь его и в этот раз, – сказал Аль-Муалим, выпуская голубя. – Ступай. Пора вычеркнуть последнее имя из списка.

Альтаир быстро сбежал по ступеням башни и вышел во двор. На заборе сидел Аббас. Альтаир почувствовал на себе его взгляд и повернулся. Их глаза встретились. Альтаир хотел что-то сказать, но что именно – сам не знал. Благоразумие одержало верх. Сейчас надо думать о задании Аль-Муалима. А старые раны – это всего лишь старые раны. Однако подсознательно его рука потянулась к мечу.

28

Узнав от Альтаира правду о своем отце, Аббас еще больше замкнулся в себе. И все попытки разговорить его на следующее после разговора утро были тщетны. Аббас словно не видел и не слышал Альтаира. Они молча позавтракали, молча прошли обычный осмотр у воспитательниц, потом так же молча отправились в кабинет Аль-Муалима и заняли места на полу.

Если Аль-Муалим и заметил разницу в поведении учеников, то ничего не сказал. Возможно, даже обрадовался, что сегодня мальчишки меньше отвлекаются и хихикают у него за спиной. А может, объяснил себе эту перемену обычной ссорой.

Однако Альтаиру было не по себе. У него бурлило в животе, но еще сильнее бурлили его мысли. Почему Аббас ничего не сказал? Почему никак не отозвался на его слова?

Ответ Альтаир получил в тот же день, когда они с Аббасом пошли во двор упражняться. Они ежедневно устраивали учебные поединки на мечах. Но сегодня Аббас сказал, что ему надоело сражаться на маленьких деревянных мечах и он хочет провести поединок настоящим оружием. Мальчишки уже давно мечтали об этом.

Лабиб, их инструктор, был доволен.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Но помните, что пролитая кровь вам ничего не даст. Мы не будем беспокоить лекарей. Ваш поединок должен стать проверкой на умение сдерживаться и проявлять тактическую хитрость.

– Хитрость, – повторил Аббас. – Тебе, Альтаир, это должно понравиться. Ты хитер и вероломен.

Это были первые слова за весь день, которые услышал от него Альтаир. В глазах Аббаса он увидел столько презрения и ненависти, что понял: их отношения уже никогда не будут прежними. Альтаир повернулся к Лабибу, желая убедить учителя не давать им настоящее оружие, однако тот уже перепрыгнул через невысокое ограждение, окружавшее прямоугольную площадку. Похоже, Лабибу самому было интересно взглянуть на серьезный поединок.

Они заняли свои позиции. Альтаир сглотнул. Аббас не сводил с него глаз.

– Брат, – начал Альтаир, – то, что я сказал тебе прошлой ночью…

– Не называй меня братом!!! – звонко выкрикнул Аббас, и его голос разнесся по всему двору.

С непривычной яростью он бросился на бывшего друга. Таким Альтаир его еще не видел. Зубы Аббаса были свирепо оскалены, однако в уголках глаз блестели слезы. Альтаир понимал: эти слезы – не только от гнева.

– Аббас, остановись! – крикнул Альтаир, вынужденный защищаться.

Оглянувшись вбок, он увидел недоумевающее лицо Лабиба. Тот не понимал, чем вызван этот выплеск Аббаса и внезапная вражда, которая вспыхнула между ними. К площадке подошли еще двое ассасинов, наверняка слышавших крик Аббаса. В окне оборонительной башни у входа в цитадель появились лица новых зрителей. Может, и Наставник тоже смотрит на их поединок?

Аббас рванулся вперед, норовя ударить Альтаира мечом, – тот был вынужден отпрыгнуть вбок.