Ассирийское наследство

— Нукусе, — поправила мать, и снова Надежда поразилась ее терпению. — Знаешь, Надя, — продолжала мать задумчиво, — что-то такое брезжит в мозгу... Сперанская... Нукус.., но не могу вспомнить, склероз видимо, все-таки у меня есть.

— Что ты, мама. — Надежда забеспокоилась, не заболела ли мать, потому что у той всегда была отличная память, и ни о каком склерозе речи не заходило.

— Пятнадцатое — это сегодня, — продолжала мать, — и если окажется, что мы должны знать эту Сперанскую, получится очень неудобно. Человек едет из такой дали.., а мы даже встретить не можем.

— Ну, знаешь, — вскипела Надежда, — я лично уверена на двести процентов, что никогда в жизни не слышала этой фамилии — Сперанская! То есть слышала, — поправилась она, — это министр такой был в девятнадцатом веке при Александре Первом — Сперанский.

— При чем тут Александр Первый? — вскипела в свою очередь мать. — Надежда, не валяй дурака! — И, поскольку Надежда угрюмо молчала, она заговорила потише:

— Знаешь, надо бы ее встретить. Если выяснится, что это ошибка — ну, проводишь ее до нужного места, у кого-то же она остановится? Или в гостиницу...

— Так я и знала! — вскричала Надежда. — Так я и знала, что ты пошлешь меня туда, не знаю куда! Ну сама подумай, кого я должна встретить? И где, на каком вокзале?

Куда приходит поезд и когда? Может, од уже пришел? Где находится эта самая, как ты говоришь, Каракалпакия? На Кавказе?

— Кажется, да, — неуверенно пробормотала мать, — рядом с Адыгеей...

— Да ты что! Адыгея — это на Дальнем Востоке! — уверенно заявила Надежда, роман такой есть — «Последний из адыге».

Дерсу Узала его звали, я точно помню...

— Ага, — ехидно ответила мать, — Дерсу Узала, говоришь? Надежда, ты меня, конечно, извини, но это уже не склероз, это — маразм! Потому что роман называется «Последний из удэге», и этот самый Дерсу Узала к Адыгее не имеет ни малейшего отношения!

— Слушай, при чем тут вообще Адыгея? — не выдержала Надежда. — Мы же ищем Каракалпакию!

— И правда! — обрадовалась мать. — Значит, Бог с ней, с Адыгеей. А как ты думаешь, где может быть эта Каракалпакия?

— Ну, если Кавказ тебе не подходит, тогда, я думаю, она где-нибудь в низовьях Волги, там степи такие.., еще президент у них миллионер...

— Надежда, — закричала мать так громко, что кот Бейсик отпрыгнул от телефона, — ты ведь училась в школе гораздо позже меня!

Географию своей страны нужно знать! Там, в низовьях Волги, — Калмыкия, это у них президент Илюмжинов — миллионер!

— Ты точно знаешь? — расстроен(tm) переспросила Надежда. — Ну тогда я и не знаю, где ее искать, эту Каракалпакию.

— Значит, так, — строго сказала мать, — кончаем эту самодеятельность. Я сейчас достану карту Советского Союза и отыщу там Каракалпакию. А ты будь добра, позвони в справочную и выясни, когда и на какой вокзал прибывает поезд номер шестьсот четырнадцать.

«Больше мне делать нечего!» — хотела сказать Надежда, но промолчала — с матерью спорить, себе дороже обойдется.

Поезд номер 614 оказался московским и прибывал он на Московский, соответственно, вокзал ровно в двадцать три часа пятьдесят пять минут по московскому времени.

Чтобы выяснить это, Надежде понадобилось всего-то минут сорок повисеть на телефоне, чтобы пробиться в справочную. Как только она повесила трубку, позвонила мать.

— Слушай, Каракалпакия, оказывается, в Средней Азии! — обрадованно закричала она. — С одной стороны ее омывает Аральское море...

— Какое море? Его же нет давно, — перебила Надежда.

— А Каракалпакия — есть! — стояла на своем мать. — В общем, она входит в состав Узбекистана. Наверное, через Ташкент поезд идет... , — Да-да, я уже знаю.

Выслушав все про поезд, мать помолчала.

— Знаешь, я тут все думала, думала.., и вспомнила. У твоего отца была тетка.., нет, кажется, двоюродная сестра.., нет, все-таки это была тетка.., двоюродная, а может, троюродная.

— Никогда в жизни у отца в родне не было никаких Сперанских! — заявила Надежда. — Мы бы знали.

— А вот ее фамилия, кажется, была Сперанская, — гнула свое мать, — хотя замужем она вроде бы не была.., а может, была как-нибудь случайно и недолго, а фамилия так и прилипла.

— Мама, твои рассуждения притянуты за уши! — Надежда представила, как ей придется торчать поздно вечером на Московском вокзале, и была очень зла.

— Но ведь кто-то с такой фамилией едет к нам из Каракалпакии, — резонно возразила мать, — так я тебе скажу, что, кроме этой тетки, больше некому.

— Тетка отца... — протянула Надежда. — И сколько же ей может быть сейчас лет?

— За восемьдесят, — дипломатично ответила мать.

— Замечательно! Встречать полоумную старуху, которую я никогда в жизни не видела! Как она хоть выглядит?

— Откуда я знаю? — удивилась мать. — Я тоже никогда в жизни ее не видела. Дело в том, что ее сослали в Каракалпакию в пятьдесят втором году. А до этого она еще лет пять пребывала в местах отдаленных.

— Дальше Каракалпакии? — удивилась Надежда.

— На Севере, — отмахнулась мать, — и не спрашивай больше, ничего про это не знаю. Мы с твоим отцом поженились в пятидесятом, ты родилась в пятьдесят первом.

Сама посуди, откуда я могла ее знать?