Ассоциация

Если Морин и испытывала поначалу неприязнь к Бонита-Висте, со смертью Дика Мелдрума это чувство совершенно исчезло.

Морин подергала водопроводный шланг, зацепившийся за переднее колесо «Субурбана», – она поливала заново посаженные ирисы, поглядывая то на небо, то на дорогу. Как ни странно, ей понравилось жить в охраняемом поселке – это давало чувство защищенности. Не потому, что уровень преступности намного ниже в патриархальном штате Юта по сравнению с крупными городами, а потому, что Бонита-Виста – замкнутый маленький мирок, прочно отгороженный от окружающей действительности. Первоначальные впечатления словно перевернулись с ног на голову, и то, что казалось недостатками, теперь превратилось в плюсы.

Барри шутил, что тут сказывается ее «бухгалтерская сущность». Может, в его словах и есть доля правды. Морин всегда была аккуратисткой, ценила порядок и организованность. Это общая черта людей, которым нравится работать с цифрами, в то время как люди искусства, вроде Барри, чувствуют себя уютно в обстановке хаоса.

Вообще-то, Морин привыкла верить в «женскую интуицию». По крайней мере, на свою интуицию она всегда полагалась и крайне редко меняла мнение, но в этот раз получилось иначе. Толчком послужила смерть Мелдрума. Он, будто своего рода громоотвод, принял на себя все отрицательные впечатления от Бонита-Висты. От них не осталось и следа после того, как жертвоприношение свершилось.

Жертвоприношение?

Откуда взялось это слово? Морин не хотела вникать. Это все остатки тех, первоначальных негативных эмоций. Нельзя принимать всерьез подобную обмолвку. Все прекрасно в Бонита-Висте, а тот психопат погиб случайно, и ни соседи, ни ассоциация домовладельцев тут ни при чем.

Из дома вышел Барри, прихлебывая «Доктор Пеппер» из поцарапанной пластмассовой кружки с Бэтменом. Этой кружкой ограничивался его вклад в экипировку семейной кухни.

– Чем занимаешься? – спросил он.

– Цветы поливаю.

– Нет, в смысле потом? У тебя что-нибудь намечено?

– Да нет, а что?

– Может, освоим теннисный корт? Содержание кортов оплачивается из членских взносов ассоциации. Хоть разомнемся за свои денежки!

Они уже давно не играли в теннис, а в начале знакомства часто проводили субботу на школьном корте, рядом с прежней квартирой Морин. Потом перестали – ни он, ни она не были особо спортивными, да и времени свободного оставалось все меньше. А забавно было бы тряхнуть стариной!

– Давай! – поддержала Морин.

– Отлично!

– Ты не помнишь, где у нас хранятся ракетки?

– Я убрал их в коробку – из тех, что свезли на склад. Съезжу заберу, а ты пока заканчивай с поливкой.

– Ладно! – Морин, улыбаясь, потянула за собой шланг. – Ну, готовься, я тебя раскатаю!

– Ты еще ни разу у меня не выиграла, – напомнил Барри. – Вряд ли за десять лет вдали от кортов твое мастерство сильно возросло.

– Последнее слово обреченного! – засмеялась Морин.

Наконец все растения были политы, Барри вернулся из города с ракетками, и они с Морин отправились на теннисный корт. Собственно, кортов было два. Располагались они у самого въезда в поселок, поражая воображение гостей и проезжих. Площадка содержалась в идеальном порядке, а высокая металлическая сетка, выкрашенная в зеленый цвет, не давала мячикам улетать в лес и заодно служила преградой для посторонних – пользоваться кортами разрешалось только жителям поселка. Играть можно было и поздно вечером, благодаря укрепленным на столбах прожекторам, по размеру больше подходившим какому-нибудь огромному стадиону.

На калитке стоял электронный замок с небольшой клавиатурой.

– Надо было заранее почитать инструкцию, – вздохнул Барри и, передав Морин тубу с мячиками, нагнулся над металлическим квадратиком. – Никаких подсказок…

Он набрал код от въездных ворот поселка – безрезультатно.

– Попробуй наш адрес, – посоветовала Морин. – Или номер участка.

Номер участка подошел. Железная сетчатая калитка плавно открылась.

– Как мило, – заметил Барри. – Отслеживают, кто пользуется кортом.

– Да ты параноик не хуже Рэя!

Морин со смехом прошлась по травяному корту. Газон упруго пружинил под ногами. Не то что расчерченный полустертыми линиями асфальт на школьном дворе, где они играли раньше… Профессиональный уровень, вот это да!

Тронув туго натянутую сетку, Морин прошла на дальнюю сторону корта.

– По-моему, Майк и Тина говорили, что играют в теннис?

Барри кивнул.

– Угу.

– Вот потренируемся немножко, и можно будет устроить парный матч!

– Ага, через годик-другой.

– За себя говори!

Морин красивым ударом послала мячик через сетку. Барри отбил, а жена промахнулась. Ее ракетка рассекла воздух, мячик стукнулся о землю, пару раз подскочил и в конце концов затих у ограды. Несколько минут продолжался обмен подачами, за которыми чаще всего следовал промах.

– Все еще думаешь, что мы потянем матч со Стюартами? – крикнул Барри.

– Играй давай, писатель! Четыре гейма из семи. С твоей подачи!

Игра пошла всерьез. Морин заметила, что Барри постоянно оглядывается на лес за спиной, а подбирая мячик, всякий раз внимательно смотрит куда-то за ограду из железной сетки.

– Культю высматриваешь? – поддразнила Морин.