Аста ла виста, беби!

Палата напоминала ту, в которой мы только что были, за тем лишь исключением, что эта была пуста. Окно прикрыто пленкой, чтобы не забрызгать стекла при покраске. Справа еще одна дверь, тоже закрыта пленкой.

— Я правильно поняла, у палаты два входа? — пытаясь разобраться в хитросплетении архитекторской мысли, спросила я.

— Как видите. Сейчас эту дверь закрыли, чтобы не таскать в отделение грязь.

Я подошла и подергала дверь, в самом деле заперта.

Сергеев наградил меня очередной насмешливой улыбкой.

— Одна дверь выходит в один коридор, другая в другой, — кивнул он. — А окно с торца. Можешь убедиться.

Я подошла к окну, так и есть.

— Занятно, — пробормотала я.

— Занятно, только ничего это нам не дает. С таким же успехом парень мог и по трубе подняться.

— Это точно, — не стала я спорить.

Однако теперь я была уверена: киллер, кто бы он ни был, вряд ли проник в палату через окно. Он прошел в отделение, воспользовавшись этой лестницей, для профессионала хлипкий замок в двери не проблема. Но было два «но»: рабочие, которые могли обратить на него внимание, что для киллера нежелательно, и мент, что дежурил возле палаты. С рабочими вопрос разрешился сразу. По словам Сергеева, они обычно работали до 17.30, а в пятницу ушли на час раньше, и к моменту убийства здесь никого не было.

— Ты здесь еще постоишь или можем идти? — спросил Сергеев.

— Идем, — кивнула я. — А этот коридор куда ведет? — спросила я врача, когда мы покинули палату.

— На другую лестничную клетку, — ответил он.

— То есть весь этаж можно обойти по кругу? При этом на каждом этаже четыре лестницы?

— Пять. Одна пожарная. Эта как раз в конце коридора.

— Можно взглянуть?

На этот раз он ничего не ответил, просто пошел вперед, указывая нам дорогу.

Дверь, выходящая на пожарную лестницу, была наполовину стеклянной, стекло в двух местах треснуло. К моему удивлению, она оказалась не заперта.

— Ее что, никогда не запирают?

— Понятия не имею, — отозвался врач. — Может, открыли, чтобы проветрить помещения, краской пахнет невыносимо.

Конечно, запах сильный, и дверь могли открывать, чтобы не задохнуться, но, когда рабочих нет, логичнее же все-таки запирать. Хотя больничные порядки мне неизвестны.

— Рабочие по выходным не приходят?

— Не знаю. Это вам лучше у завхоза выяснить.

— Он сейчас здесь?

— Возможно. Спуститесь в полуподвал, там его кабинет.

— Если не возражаете, мы бы еще раз заглянули в палату, где произошло убийство.

Врач опять пошел вперед, не отвечая. По дороге я приметила поллитровую банку с остатками какой-то жидкости и прихватила ее. В банке оказалась вода пополам с побелкой.

— Где это можно вымыть? — обратилась я к врачу.

Чувствовалось, что он сыт по горло общением со мной, но продолжал проявлять терпение.

— Вон там туалет.

Когда я вернулась из туалета, мужчин в коридоре уже не было, я нашла их возле дверей палаты.

— Если я больше не нужен… — сказал врач и, не дожидаясь ответа, зашагал в ординаторскую.

— Ну, что дальше? — спросил Сергеев.

— Стой возле двери, — вздохнула я, вошла в палату, достала из сумки платок, завернула в него банку и с размаха ударила ею по подоконнику. Дверь тут же открылась, и Сергеев спросил:

— Чего разбила?

Я продемонстрировала платок и выбросила осколки банки вместе с платком в мусорную корзину в туалете напротив.

— Звук был негромким, но ты услышал, — сказала я со вздохом.

— Потому что слушал. А парень что делал?

— Книжку читал.

— Вот-вот, — вздохнул Сергеев. — Да все правильно ты говоришь, — поморщившись, продолжил он. — Ясно, что мент куда-то отлучался, сам или попросил кто. И в окно киллер не влезал, зачем? Вон она дверь, рядом. Появился из коридора никем не замеченный и сразу в палату, сделал выстрел и опять нырнул в ту же дверь. Пост медсестры довольно далеко, со своего места обе эти двери она видеть не может, я проверял. Застрелив парня, киллер вышел на пожарную лестницу и спустился по ней. Кстати, с той стороны деревья и заросли сирени, идеальное укрытие.

— Ну и что ж тогда ты мне голову, морочишь? — хмыкнула я.

— Это не я, — покачал он головой. — Это наши общие друзья и коллеги.

— Скажи, что ты об этом думаешь?

— Ох ты, господи. — Он засмеялся, вышло зло, а вовсе не весело. — Я думаю, это убийство никому не интересно. Я бы даже подумал, что тебя мне специально подсунули, чтобы мы толком ничего не искали, если б не одно «но».

— Какое?

— Вешняков отзывается о тебе как об исключительно порядочном человеке. И вообще, бытует мнение в народе, что ты на нашу власть плюешь с высокой башни и все делаешь по-своему. Правда?

— На них, пожалуй, плюнешь, — хмыкнула я. — Слюной подавишься.

— Тоже верно. Короче, тебе лучше знать, почему профессионалы говорят откровенные глупости и не замечают очевидных вещей.

— Ты с персоналом беседовал?

— Конечно. Никто ничего… У меня даже сложилось впечатление, что их кто-то проинструктировал и граждане чего-то опасаются.

— Шутишь?

— Если бы… Но это лишь мое мнение, которое не так уж много значит, как выяснилось. Я носом землю рыть не буду, а ты попробуй, если хочешь.

— Чего ж сам-то?