Аста ла виста, беби!

Парни, что сидели в машинах «сопровождения», к спецслужбам или милиции отношение иметь не могли, те работают иначе. Зато они могли иметь отношение к мордастому на джипе, и тогда для Юры ситуация складывается весьма плачевно. Я решила не рисковать, обогнала «Москвич», посигналила, предлагая притормозить. Юра принял предложение весьма неохотно. Я вышла из машины и направилась к нему, преследователи поспешно скрылись в переулке. Юра открыл окно, а я сказала, наклоняясь к нему:

— Не возражаешь, если мы немного поговорим?

— Говорили уже, — ответил он нервно, с неприязнью глядя на меня. Красивую девушку, каковой я, несомненно, являюсь, такое пренебрежение больно ранит.

— Точно, — кивнула я. — Но в прошлый раз ты мне так ничего и не рассказал о своем друге.

— Каком? — нахмурился он. Его взгляд нервно метался по сторонам, чувствовалось, что он лихорадочно соображает, что же теперь делать. Я обошла машину и уселась рядом с ним.

— Мне бабушка всегда говорила, — начала я со вздохом, — не умеешь, не ври. И ты завязывай.

— Я не вру, — огрызнулся он.

— Ага. А чего тебя тогда ребятишки пасут?

Он хотел презрительно усмехнуться, но вместо этого заволновался.

— Какие ребятишки? — спросил он, помедлив.

— Юра, кто тебя в больнице от паренька в палате отвлекал? Этот мордастый, с которым ты сейчас встречался?

— Встречался, ну и что? Что, уже нельзя пива в выходной попить?

— Можно даже водку, — вздохнула я. — Юра, ты же мент, ну так начинай соображать, что к чему. Тебя заранее предупредили, что от двери в палату надо отойти, или ты в самом деле доверчиво отправился поздороваться с другом? Одно несомненно: тебя пасут. Догадайся с трех раз: с какой целью?

— Кто меня пасет?

— Тебе лучше знать. Пасут на двух тачках, — глядя в окно, ответила я. — Номера назвать? Заметив меня, они нырнули в переулок. Но вряд ли надолго. Ты понимаешь, что это значит? Сообщники вы или ты попался, как распоследний лох, но ты им теперь не нужен. И они от тебя избавятся. А чтобы этого не произошло, для того, чтобы данная затея была лишена смысла, тебе надо срочно отправиться в милицию и дать показания: кто отвлекал твое внимание в больнице и прочее, прочее. Я толково объясняю?

— Подождите, — он в отчаянии замотал головой, точно пытался избавиться от некой мысли, как от назойливой мухи. — При чем здесь…

— Как дружка зовут? — перебила я. — Я ведь все равно узнаю, раз тачку видела, да и рожа у него характерная…

— Это в самом деле мой друг, — заторопился Юра. — То есть приятель… хороший знакомый. Мы в одной школе учились и жили рядом. Вот иногда встречаемся, чтобы пива выпить. Что здесь такого?

— Ничего. В больнице он был?

— Допустим, был. Я же от палаты отошел всего на несколько метров и почти все время за дверью следил.

— Про «почти» расскажи, — ласково попросила я.

— Что?

— Ты почти все время следил за дверью, — терпеливо повторила я его слова. — А когда не следил, что делал?

— Да Славка мне часы показал, купил часы за штуку баксов.

— Это первый раз. А второй?

— Второй? Ничего. Попрощались, и все.

— Когда прощались, ты, конечно, смотрел другу в лицо, а не на дверь?

— Послушайте, Славка здесь совершенно ни при чем. Я тоже о нем плохо подумал, ну когда вы пришли и стали выспрашивать. Вдруг, думаю…

— Ты ему позвонил, он назначил тебе встречу и просил не переживать. Мол, он совершенно ни при чем и вообще — ни слухом ни духом. И зачем ему какой-то мужик, который неизвестно откуда взялся. И рассказывать о вашей встрече не стоит только по одной причине: чтобы избежать неприятностей, к нему менты цепляться начнут, а тебе, чего доброго, прибьют соучастие. Так?

Юра сидел молча, не шевелясь, но и без слов было ясно, что именно об этом и говорил ему мордастый.

— Что ж ты темный какой, — вздохнула я. — А еще мент. Дружок твой к тебе поехал, но перед этим кое-кому шепнул, куда направляется. Вели тебя от самой пивнухи, и знаешь зачем? Неужто даже не догадываешься? — удивилась я. — Так вот, пасут они тебя с одной целью, чтобы избавить себя от хлопот при первом же удобном случае. А дружок твой будет отсиживаться в общественном месте, чтобы на момент твоей безвременной кончины иметь твердое алиби.

— Он мне сказал, если хочешь, можешь рассказать своим, что я там был. Просто, мол, не советую, потому что теперь будут крайнего искать, и крайним можешь оказаться ты.

— Как Славина фамилия? — спросила я.

— Кислицын, — неохотно ответил Юра.

— А чем он занимается?

— Бизнесом, — теперь отвечать ему и вовсе не хотелось.

— С таким-то лицом? — присвистнула я.

— А что, он боксер…

— Юра, я же все равно узнаю, уже сегодня…

— У него своя бензозаправка, но, конечно, болтали всякое…

— Ага. А в больнице он как оказался? Захворал или навещал соседа по бензоколонке?

— В одиннадцатой палате его босс лежит. Шохин. Слышали, наверное?

— А у него какой бизнес? — Юра отвернулся. Я вздохнула. — Ладно, не буду сыпать соль на твои раны. Поедем в милицию, где ты все как есть расскажешь. Под протокол. Тогда ребятишки к тебе интерес потеряют и начнут о своей заднице думать.

— Да не верю я, что Славка…