Астарта. Познание. Книга 2

Я прижалась еще сильнее к иллюминатору, и ящер тоже приблизился ближе. Из его глаз текла слеза, словно он понимал мои слова. Я нажала кнопку, открывающую ящик с едой. Ящер развернулся и уплыл. Моя команда сидела с открытыми ртами от увиденного, как это обычно бывает. Через некоторое время ящер вернулся и попытался приложить свою лапу к моим рукам.

— Мы опустимся глубже, тебе с нами нельзя. Это опасно. Жди меня здесь, — сказала я, гладя его через иллюминатор. Сердце предательски громко стучало. Ящер посмотрел на меня грустно и завыл.

— У-у-у у-у-у…

Батискаф затрясся от этого воя.

— Потерпи, мы скоро будем вместе, — сказала я и, обернувшись к ребятам, дала команду на спуск.

Батискаф продолжил опускаться. Ящер оставался все дальше и дальше, не следуя за нами. Минут через пятнадцать Генерал нарушил гробовую тишину.

— И что это было?

— Не знаю, — ответила я, — Я могу что-то не помнить из своего прошлого, точнее я вообще ничего не помню. Но сердце помнит, и оно говорило сейчас, а не я.

— Как это? — спросил Богдан.

— Память — это очень сложный механизм, — решил поделится своей версией Дохляк. — Данные записываются, хранятся и затем воспроизводятся. У нее эти воспоминания где-то глубоко спрятаны, но знакомый запах, эмоции, ассоциации или обстановка могут их вытащить на поверхность и воспроизвести частично. В результате ты как бы и помнишь, и не помнишь одновременно. Может позже, всплывет вся информация, но пока частями. Думаю, как-то так.

— Много веков назад его подарил тебе отец, — неожиданно начала Бастет. — Вы росли вместе. Ты нянчила его и называла своим сыночком. Потом одна завистливая Богиня похитила его и выбросила в море. Ты искала его веками, сменяя воплощения, но безуспешно, — голос Бастет был грустным и монотонным. — Его зовут Геннадиум. Он был и моим другом тоже. Видеть его теперь, одинокого, плавающего здесь веками… мне больно.

— Геннадиум? — удивился Монти.

— Как ящерица смогла выжить и адаптироваться в воде⁈ — спросил Джованни.

— Ну он из рода Василисков. Кто знает такой род? — спросила Бастет.

— В греческой мифологии Василиска описывают как огромную ящерицу, змею или большого петуха со змеиным хвостом и клыками, — быстро ответил Генерал, расплывшись в улыбке.

— Садитесь пять! — сказал Дохляк.

— Правильно, — подытожила Бастет и посмотрела на Дохляка покачав при этом головой. Тот немного съежился в кресле от ее взгляда.

— Когда рождается детеныш Василиска, — продолжила Бастет, — У них есть три варианта трансформации, которые зависят от того, где он родился. В нашем случае мы видим огромного ящера. Василиск может бегать по воде и плавать под водой. Сейчас вроде на вашей Земле они тоже есть, но маленькие и обитают в Южной Америке. Видела смешные видео как они бегают по воде. Ну у вас был процесс естественной эволюции, тут даже не знаю, как они эволюционировали.

— Значит он большая водоплавающая ящерица, которая питается мясом? — спросил тихо Богдан.

— Еще тише надо такие вещи говорить… а то он приплывет за твоей упитанной тушкой, — съязвил Монти.

— Он наделен божественными заклятиями вечности. Ведь он является охранником тайной лаборатории, — заговорчески добавил Генерал.

— Богдан! Тебе хана, — снова вмешался Монти.

— Его ценность в том, что он последний из рода Василисков, не подвергшийся никаким внешним воздействиям благодаря тому, что был глубоко под водой, — объяснила Бастет, не обращая внимания на ребячество.

— Его ценность в том, что он мой друг! — эмоционально ответила я, давая понять, что больше не хочу говорить на эту тему. Непонятная боль разрывала мое сердце, и мне было трудно справиться с ней.

Все тут же замолчали. Каждый задумался о своем, пока мы продолжали спуск на морское дно.

Насколько же человек — сложный организм? Наш мозг остается большой загадкой, и до сих пор наука не может точно объяснить, как устроена наша память. Есть вроде несколько видов памяти, и у каждого человечка они по-разному развиты. Какой вид памяти у меня сейчас сработал? Тактильный? Может эмоциональный? Честно, я каждый раз в своей голове наводила порядок, и мне важно было держать в первом ряду только актуальные вещи. Остальное все я складывала аккуратно в тайные комнаты своей памяти и запирала все на ключ памятными подсказками для активации.

К примеру, чтобы вспомнить детство, надо было активировать обонятельную память. Мне достаточно было просто унюхать запах блинов. Или зрительную — увидев стопку блинов, и я уходила в свое далекое беззаботное прошлое, когда мама каждое воскресенье делала блины со сгущенкой. Я вспоминала каждую деталь кухни. В этот момент не было боли от утраты, было радостно и тепло на душе и слезы счастья на лице.