Астерий: Не стой у мага на пути! (1)

— Как это брат и сестра? — удивился я. — Яркус не эльф. Даже наполовину не эльф.

— Его мать аютанка, а отец, вроде как с островов Ярсоми. Да, он мне не родной по крови. Его родители погибли, когда Яркусу было два года. Мой отец воспитал его, считая своим сыном. Рос Яркус в другой стае, которая промышляла на юге Элатриля. Я знала, что у отца есть приемный сын, но никогда не видела его. Мы не сказали отцу, что происходило между нами прошедшими ночами, поклялись перед ним, что будем относиться друг к другу как самые близкие родственники, навеки связанные долгом и кровью. А когда наступила ночь, Яркус пришел ко мне, упал на колени и начал просить прощения. Хотя вина его была вряд ли больше, чем моя. Просто так легли кости Судьбы. А может на них повлияло проклятие ведьмы.

— Но что здесь такого, переспали и ладно. Он же не родной тебе, лишь названный. В Арленсии и даже Аютане такие отношения не считаются зазорными. Бывает, в брак вступают даже дальние родственники, — заметил я, поедая кусочки зажаренной грудинки с чечевицей.

— В Элатриле такое тоже не считаются предосудительным, — продолжила эльфийка. — Но среди Волков Авия свои законы. Очень строгие. И я с детства была воспитана на законах стаи и у нас названое родство выше, чем родство по крови. Мы с Яркусом поклялись друг перед другом, что между нами такого больше не случится и мы навсегда забудем прошлые ночи. На следующий день я вспомнила слова ведьмы и поняла, что они сбываются. Я старалась не замечать Яркуса и думать о нем только лишь как о брате. А через несколько месяцев у меня появился парень — он тоже был из нашей стаи. Он добивался меня довольно давно, но в этот раз я ему уступила, хотя произошедшее очень задело Яркуса. Еще через два дня этот парень погиб от стрелы телохранителей при нашем налете под Лесно. Тогда погибло много наших. В те дни, я еще не знала, что на Волков Авия объявили охоту. Не знал и мой отец. Случившееся под Лесно мы сочли просто неудачей и направились снова к Алусину. Близко к городу нас ждала засада, которая стала концом нашей стаи и всех Волков Авия. Важные люди Элатриля, на который в свое время охотились мы, наняли хороших воинов, и они в один день уничтожили почти всех нас. Погиб мой отец, мои друзья и две подруги. Чудом выжил Яркус, хотя на нем не было живого места от ран. Я выжила, отделавшись лишь неглубокими порезами. Кое-как я смогла дотянуть Яркуса до храма Мэрэилин*, но жрицы не пожелали его спасать, хотя я плакала, умоляла их. Лишь с наступлением ночи пришла одна из них и сказала, что ее послала богиня.

(*Мэрэилин — эльфийская богиня магии, скрытых сил, живущая в мире снов.)

Иона замолчала, принявшись за остывающую еду в своей тарелке. Я не торопил ее, доедая лепешку и размышляя о сказанном ей. О так называемых «стаях» — по сути бандах, которые якобы исполняли волю богини Наирлесс, я слышал раньше. Якобы эти стаи выполняли высшую волю, наказывая богатых или влиятельных людей, в жизни которых было слишком много бесчестия.

(*Наирлесс — эльфийская богиня порядка и справедливости, Судья Небесная)

— Жрица сказала, что боги гневаются на нас за то, что мы в своих налетах убивали не только тех, кого отметила Наирлесс, но и невинных людей. Сказала, что богиня дает нам еще один шанс. Яркуса она исцелила. И мы решили с ним навсегда уйти из Элатриля — подались в Арленсию, — сказала Ионэль, и принялась за овощи в тарелке.

Я ждал продолжения ее истории, но эльфийка молчала. Доела завтрак и налила в свою чашку чай.

— Печальная история, — сказал я, тоже переходя к чаю, — только я не понял, в чем проклятие ведьмы. Ты считаешь, что если Яркус оказался твоим названным братом, и погиб тот парень после ночи с тобой, то это и есть проклятие ведьмы?

— Нет, Райс. После этого у меня было еще восемь мужчин. Восемь! — подчеркнула она. — Одного из них убил Яркус за то, что он оскорбил меня, назвав шлюхой. Другой погиб в первой же нашей вылазке на вампиров. И еще один погиб год назад. Остальные… Как-то так складывалось, что они просто исчезали. Уходили и не возвращались. И ни с кем из них отношения не длились дольше, чем пять-семь дней. Понимаешь? Что это, как не проклятие ведьмы? Вот и ты… Я не знаю, что с тобой будет. Лучше, если ты просто уйдешь сам. Да, так лучше для тебя и меня. Лучше мы забудем друг друга, чем тебя заберет смерть.

— Допивай чай и идем, — сказал я, молча возмущаясь всей этой глупости, которую от нее услышал.

— Куда? — не поняла она, сделав глоток и держа чашку у рта.

— В нашу комнату. Я сниму твое дурацкое проклятие, а потом трахну так, что тебе больше никогда в голову не придет вспоминать о нем, — сказал я, не без удовольствия наблюдая, как ее щеки покрывает румянец, а в глазах мечется возмущение.

— Трахнешь меня⁈ — цвет глаз Ионэль стал таким же, как оттенок ее клика, который она называла Эрлок.

— Да, детка. Сделаю это с еще большим удовольствием, чем вчера. Но сначала я сниму то, что ты называешь проклятием ведьмы, — я допил чай и отставил чашку.