Асти Спуманте. Первое дело графини Апраксиной

— Так, душица… Душица, ориганум (Origanum vulgare). Ориганум в переводе значит «украшение гор», — так начиналась статья. Она сразу же нашла продолжение оборванного продолжения: «С медовой водой применялось как противоядие от отравления аконитином — ядом, извлеченным из ядовитой травы аконит (Aconitum), или борец».

Апраксина откинулась на скамье, не выпуская из рук злополучной страницы. Все сошлось! Какой яркий красивый цветок — борец, аконит. Его пронзительно синие шлемики видны в траве издалека, и он довольно часто попадается по краям альпийских дорожек. Древние и средневековые отравители любили использовать этот цветочек для своих подлых дел… А вот солженицынский герой Костоглотов им лечился! Да, все, разумеется, в дозировке. Гм… Передозировка? Хотела попугать, а потом использовать противоядие из душицы, но принятая доза яда оказалась слишком сильной? Бедная, бедная девочка, уж лучше бы тебя отравили! В Альпах встречаются склоны, сплошь розовые от ориганума. Да ведь его можно и просто купить в травяных лавках, например, возле Виктуалиенмаркта. А также в отделе пряностей любого супермаркета. «Какая пицца без душицы!» — говорил кто-то из любителей итальянской кухни. Вот с аконитом дело сложнее, купить дикий аконит практически невозможно, а садовые его сорта лишены яда…

— Ну и зачем я опять вам понадобилась, да еще так скоро? — прозвучал над нею резкий голос Ады фон Кёнигзедлер.

— Быстро вы обернулись! — одобрительно сказала Апраксина.

— Какой же русский не любит быстрой езды? Заметьте, я вдобавок минут пять искала парковку, а потом еще заскочила в булочную. — В руках Ада держала пакет, из которого доносился запах свежих, по-видимому, даже горячих, булочек. — Надеюсь, вы меня не очень задержите? У меня в гостях мой жених. Я сказала ему, что схожу за свежими булочками, и усадила смотреть альбом моих фотографий. Надеюсь, Феликс не соскучится — там есть чем полюбоваться, но все-таки хотелось бы вернуться домой поскорее!

— Так вот почему вы так быстро сюда домчались!

— А вы думали, что я так рвалась к вам на свиданье? Не дождетесь! Так в чем дело-то?

— У меня к вам появилось несколько дополнительных вопросов. — Апраксина извлекла из сумки свой магнитофончик и вопросительно поглядела на Аду.

— Да пишите уж, пишите! Только давайте поскорей…

— Это зависит от нас обеих. Итак, где вы познакомились с Натальей Каменевой? То есть, тогда еще не Каменевой, а?…

— Приходько. Мы вместе ходили на курсы английского языка еще в Кривом Роге.

— Так я и думала.

— Потом я уехала в Киев, и мы несколько лет не виделись, а позже случайно встретились прямо на киевской улице, когда Наталья, тогда уже Каменева, приехала в Киев за покупками. У них в Кривом Роге было почти что голодно. Я помогла ей отовариться — у меня были связи.

— А сами вы чем в это время занимались?

— Работала в Интуристе гидом.

— Подыскивали себе иностранного жениха?

— А иначе зачем бы я каблуки сбивала за девяносто рублей зарплаты? У меня туфли меньше сотни никогда не стоили.

— И вы, конечно, рассказали Наталье о своих планах уехать за границу?

— Да, с ней можно было делиться планами: она никогда не была болтлива. Впрочем, тогда она искренне желала мне удачи.

— Но все-таки немного завидовала?

— Ну как же без этого! Правда, завидовала она как бы не для себя: она переживала, что ее Костенька, достойный лучшей участи, по ее мнению, погибает в глуши.

— А потом?

— Потом я вышла замуж и уехала в Германию. А когда Каменевы выехали и оказались в Мюнхене, мы, естественно, встретились и возобновили старое знакомство.

— И это все?

— А чего вы еще ждете? — Она пожала плечами.

Обе замолчали и молчали очень долго. Апраксина остановила магнитофон и встала. Ада фон Кёнигзедлер вскочила за ней.

— Ну, я могу откланяться?

— О нет! Скажите мне… какую марку пива вы предпочитаете в это время суток?

— Послушайте, чего вы от меня хотите?

— Я хочу вразумительного объяснения ваших связей с Натальей в то время, когда она жила в Ленинграде, а вы уже были в Мюнхене.

— Кто вам сказал, что между нами была какая-то связь? Мириам Фишман или кто-то из ее девочек?

— Ну, не такие уж они все «девочки»! Нет, я сама догадалась, что вы поддерживали связь и в Мюнхене встретились не случайно. А вот зачем и почему — это вы мне сейчас и расскажете во всех подробностях за кружечкой пива у Китайской башни.

Ада постояла, нервно постукивая туфелькой по гравию дорожки, а потом сказала:

— Давайте обойдемся без пива…

— В таком случае — прошу садиться! — И Апраксина снова включила магнитофон.

— Черт с вами, слушайте! Дело было так. Наталья попросила Анну Юрикову узнать мой мюнхенский телефон — просто найти его в телефонной книге: она знала, что я теперь фон Кёнигзедлер. Телефон она получила и позвонила мне. Вот так мы возобновили наше знакомство!

— Меня интересует его деловая часть.

— Так это все-таки Фишман…

— Неважно. Итак?

Ада в который раз поглядела на часы; она побледнела от напряжения, и пятна искусственного румянца на ее щеках стали выглядеть неестественно ярко.