Астральный летчик

— Саша все знает.

— Я ему все объясню. Я заплачу. Пусть он ее только вылечит.

— Вы же говорите, она пропала.

— Марина ищет Сашу. Ночью она ушла его искать.

— Ну и замечательно. Пусть найдет. Он ее и вылечит.

— Нет! До вчерашнего дня она была совершенно здорова. Вчера в больнице она встретилась с ним… Он ее опять закодировал.

Алик удивленно посмотрел на «папу»:

— Успокойтесь. Она не найдет Сашу.

— Ты его так хорошо спрятал?

— Лучше не бывает, — улыбнулся Алик, — кроме меня, его никто не найдет. Я вам гарантирую.

«Папа» вылетел из мягкого кресла, забегал по кабинету, потирая перед грудью пухлые ручки:

— Тогда еще хуже… Еще хуже. Если она его не найдет, она способна совершить любую глупость.

— Какую?

— Любую. — «Папа» испуганно посмотрел на Алика. — В прошлом году, осенью, она уже наглоталась таблеток… Еле откачали… Алик! Она может погибнуть. Как человека прошу. Умоляю!…

Про таблетки Алик слышал впервые. А что же сегодня ночью могло произойти? Марина сказала в больнице, что вечером она встречается с ним. Впервые после года разлуки. И ответит емусогласием. Что же между ними могло произойти?

«Папа» подошел к Алику. Положил свою пухлую руку ему на плечо. Сказал спокойно и просто:

— Алик, будь человеком.

— Хорошо, — с хрустом потянулся в кресле Алик, — я вам сдам Сашу. При одном условии.

— Паспорт. Документы. Билеты. Деньги. Все, что хочешь.

— Отпустите Андрюшу на все четыре стороны.

— Этого волчонка?! — «Папа» рванулся к селектору. — Чен не хочет его отпускать… Но это мои проблемы.

«Папа» нажал клавишу селектора:

— Петрович, ко мне.

— Дайте мне с ним попрощаться.

— Только быстро. Быстро. И поедем к Саше.

— Никуда ехать не надо. Саша — это я.

«Папа» недоверчиво сморщился. То ли засмеяться хотел, то ли заорать дико на неуместный розыгрыш. Сказал хрипло:

— Докажи.

Алик встал. Поднял спортивный свитер фирмы «Reebok». На груди под серебряным крестиком багровела звездочка рваной защитой раны.

На широком столе тактично заверещал телефон. «Папа» схватил трубку:

— Чен?! Ольшанский у меня.

Андрюше показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Петрович увел Алика. Андрюша не знал, что сейчас: день или ночь? Синяя лампа горела круглые сутки. В морге было холодно. Гудела вентиляция в трубах. Андрюша попытался вспомнить для начала, какое сегодня число, но в голове все смещалось.

В дальнем конце коридора слышна была какая-то возня, иногда вскрикивания: «Осторожнее! Сдай назад!» Натужно гудел грузовой лифт. Однажды кто-то уронил на каменный пол тяжелый ящик. После безмолвной паузы кто-то в сердцах обматерил недотепу. Андрюша сообразил: там шли приготовления к чему-то.

А к чему здесь могли готовиться? Только к одному. Если он находится в морге, а рядом в комнатке аккуратно уложены цинковые фобы, — значит, именно здесь и происходит знаменитое «щоу кумитэ». Значит там, в конце коридора, шла подготовка к этому шоу. Андрюша вспомнил взволнованный рассказ «песца» про гладиаторов. «Это как наркотик», — с улыбочкой говорил «песец».

В памяти всплыли вдруг затравленные ненавидящие глаза измученного солдатика. Их разведрота после боя в ауле освободила из подвала трех наших пленных. Из 131-й мотострелковой бригады. Они попали в плен еще зимой. При первом штурме Грозного. Солдатик ехал с ними на броне к штабу бригады. И было непонятно, почему он глядит на десантуру с такой ненавистью, почему не рад, что его освободили. На морде у солдатика не было живого места. Вся в синяках и кровоподтеках. Рот — темно-синяя запекшаяся щель. Солдатик с тоской глядел назад. На разрушенный аул, где просидел в подвале полгода. Чтобы развеять его дремучую тоску, Андрюша спросил его:

— Тебя «духи» били?

Солдатик вздрогнул. Глянул на Андрюшу быстро, с непроходящей ненавистью:

— Башку проломили прикладом… Но это еще зимой. А потом не трогали.

Андрюша показал на его развороченную скулу:

— А это кто же тебя?

И солдатик, нехотя, оглядываясь назад, рассказал свою историю.

Любимым развлечением их охранников был «чеченский спарринг». Вечером, когда в ауле собирался с боевых заданий отряд, «духи» рассаживались во дворе в кружок, пили чай, закусывали, а в центр круга выводили пленных. И заставляли их биться друг с другом. От души, до полной победы. А за отказ драться обещали расстрелять.

Однажды этому солдатику на спарринг достался пленный офицер. Майор. И солдатик отделал его от души. За все. За дурацкую войну. За жуткий плен. За свою девчонку, оставшуюся в рабочем поселке под городом Горьким, где ясные зорьки… Майор оказался чекистом. Эфэсбэшником. Его хотели расстрелять. Чужих ментов и чекистов они сразу же расстреливали. Но у их командира оказался в нашем плену двоюродный брат. И чекиста сберегли для обмена.

Перед обменом чекист подошел к солдатику и проникновенно пообещал, что он его везде в России найдет. Хоть на Северном полюсе. Что лучше ему из плена в Россию не возвращаться. Чекист точно знал, из какой он бригады, из какого батальона, из какой роты. Высчитать его домашний адрес, его и всех его родных, для чекиста теперь не составляет труда.