Астрология и мифология

В Японии временное умирание зерна ради будущего роста злаков объяснял образ О-Гецу-химе ("богиня великой пищи"), матери многих аграрных божеств, отвечающих за конкретные земледельческие работы и стадии роста злаков. Когда Месяц Цукиёми отправился к ней за пищей, она достала пищу из своего рта, и оскорблённый Цукиёми рассек мечом её тело, из которого возникли все виды семян, ставшие основой вновь возрожденной растительности и сельскохозяйственной продукции. С умиранием и возрождением связан также бог земли О-Кунинусш ("хозяин большой страны"), убийство и оживление которого соотносят с обрядами посвящения. Чисто сельскохозяйственные боги растительности могут олицетворять нисхождение не только с поверхности земли в подземный мир, но и с Неба на Землю — как японский юноша Нинниги — рисовый колос, спускающийся к людям с небес в праздник урожая.

У славян сезонное умирание и возрождение олицетворяла Морена/Маршина, имя которой, связанное с корнем "смерть", происходит от названия соломенного чучела, которое топили или сжигали, помогая исчезновению старой растительности ради будущего урожая.

Более редкие в мифологеме Девы мужские образы порой имеют черты богов плодородного дождя или подземных сил (Юпитера или Плутона). Они сочетают в себе образ личной силы бога, господствующего в мире, с одновременной его слабостью перед лицом природы, частью которой он является и которой поэтому он вынужден подчиниться. Имена наиболее известных умирающих и воскресающих богов: греческого Адониса, фригийского Аттиса,

германского Бальдра — переводятся как "господин или даже "отец ", что не очень вяжется с их скромной ролью жертвы. Образ умирающего и воскресающего бога-мужчины — трансформация прежнего божества-владыки: царь, приносимый в жертву, становится просто жертвой, исполнителем одной из функций в иерархии соподчиненности жизненных механизмов. Эта женская роль превращает его грубую мужскую сигу в магнетическую притягательность и красоту — иневский, пассивный вариант силы, который мы впервые находим у противника громовержца (можно также сказать: мужчина-Дева это Юпитер в роли Плутона, что сближает его с третьим земным знаком Венеры, который доказывает свою личную силу в вечном торжестве плодородия и красоты).

Такую трансформацию образа громовержца и его типичного столкновения со своим подземным противником живописует африканский миф о борьбе бога грома Чанго с владычицей царства мёртвых по имени Ойя, олицетворяющей также ветер, несущий засуху. Божество подземного царства и суховея здесь выступает в женском образе и становится любовницей бога дождя. Домогаясь любви Чанго, Ойя запирает его во дворце, ворота которого сторожат духи умерших. Чанго воплощает собой гром, Ойя — подземный огонь и огонь молнии. Их грозовое сражение не кончается ничем: громовержец не может выйти из своего дворца, боясь разрушить его и не найдя контакта с духами. Только благодаря вмешательству богини плодородия и любви Ошун, жертвующей ради Чанго своими прекрасными волосами, чтобы проникнуть во дворец (что перекликается с образом умирающей растительности) и выводящей его под видом своей служанки, громовержец покидает свой плен. И сатурнианский судья над богами и людьми Обитала, осуждая Ойя и навсегда отправляя её в подземное царство, делит любовь Чанго между ней и жертвующей ради него Ошун. Таким образом, подобно умирающим и воскресающим богам, часть времени Чанго будет проводить в подземном царстве, а часть на земле.

В астрологической системе мы относим Чанго к архетипу Юпитера, Ойя — к архетипу Плутона и Ошун — к архетипу Венеры, что указывает на типичные черты африканского мифа и помогает выявить его природный смысл. Но поскольку этот миф ставит акцент на природном процессе, он трактует взаимодействие богов в стиле знака Девы. Знак Девы соответствует той исторической ступени осмысления мира, когда сакральное знание мифов служит объяснению природы. Мифологически, знак Девы подготавливает почву для того, чтобы взаимодействие противоположных начал природы, которое воспринимается как вражда противоборствующих сил в изначально-природном мире Юпитера, стало мыслиться как их брак и союз в позднейшем культурном архетипе Венеры.

В архетип Девы переходит и рассмотренный в мифологеме Плутона Осирис, убитый и воскрешенный бог, добровольно оставшийся править подземным царством, из мёртвого тела которого пробиваются колосья. Осирис выступает также в роли культурного героя, уча людей земледелию и скотоводству вместе со своей женой Изидой, подобно греческой матери-земле Деметре. Отождествляясь с умирающими и воскресающими злаками, он говорит о себе: "я живу, как зерно, я расту, как зерно, я — ячмень". Закапывая зерно в землю, египтяне говорили, что Осирис погребен; когда появлялись всходы — что бог возвратился на землю.