Асы шпионажа

Не вызывает сомнений тот факт, что советской стороне Веннерстрём передал больше информации, чем американцам. С течением времени у него все более возрастало «чувство лояльности» по отношению к «генералу» и советской разведке. «Генерал» не раз подчеркивал, что испытывает доверие к Веннерстрёму, и, поручая ему то или иное задание, подчас делился своими стратегическими соображениями. Как мы уже отмечали, благодаря Веннерстрёму русские в то время сделали упор на усиление противовоздушной обороны. А на очередном совещании было отмечено, что советские военно-воздушные силы уступают американским как в количественном, так и в качественном отношениях. К тому же с авиабаз, расположенных вдоль границ Советского Союза, американцы могли наносить удары по его территории, используя не только дальнебомбардировочную авиацию, но и самолеты со средним и даже ближним радиусом действия. Создать подобный же пояс военных баз вокруг Америки русским было не под силу. У Советского Союза не было даже программы создания дальнебомбардировочной авиации, поскольку гонку вооружений на этом направлении он все равно проигрывал. Поэтому-то приоритет отдали созданию межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками, которых в ту пору у русских тоже не было.

Вместе с тем было также решено приступить к строительству стратегических бомбардировщиков для нанесения ударов по американским военным базам в Европе и Азии, а также и по другим целям.

После этого совещания Веннерстрём получил от «генерала» новые инструкции. Ему надлежало выяснить технические характеристики американских военно-воздушных сил. Веннерстрём приступил к выполнению этого задания, но оно оказалось не из легких. В это время он продолжал встречаться с «генералом». Если у него имелось обстоятельное сообщение, то он садился в автомашину «генерала», и тот записывал весь разговор на магнитофон. В отдельных случаях к ним присоединялся стенографист.

О своих контактах с американцами он «генералу» так и не сказал. Продолжать сотрудничество с ними ему становилось все труднее, так как он все более и более проникался симпатией к Советскому Союзу. Так, например, в 1951 году он был по заданию американцев в гостях у одного иностранного журналиста, дом которого находился в одиннадцати километрах от испытательного полигона, где производилась проверка реактивных агрегатов и ракетных двигателей, и должен был по звуку определить, что там происходило. Сначала был запущен двигатель немецкой ракеты Фау-267

, который работал ровно 55 секунд. После этого раздался оглушительный рев, от которого зазвенели стекла в окнах домов. Как потом рассказывал Веннерстрём:

«Я сразу же понял, что это – двигатель первой межконтинентальной ракеты русских. К этому времени мои симпатии были целиком на их стороне, поэтому о своем открытии я американцам ничего не сказал».

Побочные занятия Веннерстрёма в Москве нисколько не мешали ему выполнять свои обязанности военно-воздушного атташе. Шведское руководство было им вполне довольно. Во время очередного отпуска он сказал генералу Густафу Адольфу Вестрингу из штаба шведских военно-воздушных сил, что доволен своей работой в Москве и с удовольствием останется еще на пару лет, в то же время намекнув, что не возражал бы против назначения в Лондон или Вашингтон, предпочтительнее в Вашингтон. Вскоре после этой беседы шведский военно-воздушный атташе в Вашингтоне заболел, и генерал Вестринг предложил Веннерстрёму в начале 1952 года этот пост. Веннерстрём выразил свое согласие и проинформировал своего советского руководителя о предстоявшем перемещении:

«Мое сообщение было для русских неожиданным, но они повели себя так, будто бы им выпал большой выигрыш в лотерее».

Радость понятна: их агент получит в Вашингтоне более широкие возможности для своей деятельности и принесет больше пользы.

В оставшиеся до нового назначения дни Веннерстрём получил подробные инструкции о том, что от него ожидалось в Вашингтоне. Во время одной из последних встреч произошло нечто ужасное: русские открылись ему, сообщив, что знают о его сотрудничестве с американцами. По мнению Веннерстрёма, это произошло не по его вине, а из-за небрежности американцев. Если русские запрещают называть настоящее имя своего агента в любой переписке или сообщении, то американцы этому золотому правилу не всегда следуют. Его имя было упомянуто в зашифрованном донесении, отправленном из американского посольства. Русские специалисты его расшифровали. Речь в нем шла об информации, которую он передал американцам после одной из своих поездок. Проверив и сопоставив данные, они без труда определили, что он работал и на американцев.

Когда ему об этом сказали, он прежде всего возмутился оплошностью американцев, и в то же время он не знал, как ему после такого обвинения держаться. Ему показалось странным, что «генерал» на эту встречу пригласил еще четырех человек, одного из Которых представил ему как своего начальника, а в другом Веннерстрём узнал лицо, ответственное за наблюдение и контроль за всеми зарубежными дипломатами в Москве.