Атаман

— Твердо обещаешь?

— Твердо.

Старик протянул атаману руку. Тот пожал ее.

— А теперь — чайку испить.

— Нам пора. Если мы здесь застрянем — опоздаем к поезду, идущему в Порт-Артур.

— Тогда что ж. — Лицо старика помрачнело, скулы проступили двумя крупными каменными бол баками, и, неожиданно круто развернувшись, он потрусил в дом.

Дед, как и большинство казаков, прискакавших с атаманом в эту теплую долинку, был гураном. Русские люди тесно перемешались с местными — с бурятами, с монголами, появилась некая третья нация, к которой Семенов причислял и себя, — гураны: смелые, сообразительные, быстрые, жесткие, способные к войне и охоте.

Вернулся он, держа в руках две бутылки с золотистой, ярко посверкивающей на солнце настойкой, ткнул их прямо в руки атаману:

— Возьми, Григорий Михайлов! Это настойка — от любой простуды спасение. Даже если обморозишься от макушки до пяток и будешь на себя выкашливать либо, того хуже — выблевывать легкие... Только этим и спасешься... Держи, держи, родимый, не боись!

Атаман взял бутылки, распихал их по карманам шинели, сказал на прощание:

— Жди людей, Тимофей Гаврилович!

Старик махнул рукой и ушел в дом. Долгие проводы — лишние слезы.

В Порт-Артуре было тепло, но, несмотря на теплую погоду и розовые, почти летние закаты, над городом стояли вертикальные, будто над эскадрой кораблей, дымы — печи в домах не застаивались.

— Теплолюбивые людишки, — недовольно пробормотал атаман, — не знают, что такое настоящий холод. Под Читу бы их или на Байкал, на открытый лед — вот позвенели бы костями!

Поразмышляв немного, в своей владивостокской игре атаман решил сделать ставку на братьев Меркуловых. Во-первых, это были богатые люди — надо полагать, братьям известно, что и он, атаман Семенов, тоже небедный — им принадлежали корабли и прииски, коптильни и магазины, отели и заводы... Значит, есть что терять, и краснюки и коминтерновцы со своими вселенскими замашками братьям — как нож в хорошо набитое пузо: все съеденное вылезет наружу. Во-вторых, умны и хитры, а раз это так, то братишки хорошо понимают, что путь у них только один — поддерживать Семенова. В-третьих, когда атаман совершит переворот и сбросит очередного князька-правителя — плевать, кто это будет, Краснощеков или Никифоров, кадет или монархист, большевик или заезжий цыган[71], — братья будут твердо знать: в семеновском правительстве их ждут теплые кабинеты и толстые портфели. Кто же от такой перспективы откажется?

Семенов знал, как будет действовать — зиму проведет здесь, в Порт-Артуре, сделает здесь всю подготовительную работу, а весной нагрянет во Владивосток. Главное, чтобы его не подвели агенты, направленные туда. Насчет Меркуловых он был спокоен, это — верные союзники. Что касается богатства, он готов был потягаться с ними, только время это еще не наступило. Вот когда все успокоится, когда они создадут самостоятельную Дальневосточную державу, тогда он и вытащит свои капиталы из кармана и встанет в один ряд с братьями.

Итак, главная его цель на ближайшие полгода — взять власть во Владивостоке и создать отдельное государство, которое не подчинялось бы ни большевикам с их лысым пряником Лениным, ни лихим масонам-коминтерновцам, у которых нет ничего святого, ни родственникам убиенного царя с олухами и арапами, образующими свиту, больше всего на свете любящую вкусно попить и поесть, — подчинялось бы только атаману. Это главное.

И помогут в этом атаману японцы.

На кого же сейчас опираться? На русских? Да чистокровных-то русских осталось — раз-два, и обчелся. Обитают они где-нибудь на севере, около Архангельска, в поморских деревнях, да под Вологдой, в тайге, комарье кормят... Все остальные, что русскими зовутся, — давно уже не русские, а неведомая смесь, в которой какой только крови нет — и татарская, и монгольская, и немецкая, и шведская, и турецкая. Да нет, наверное, той крови, которая не влилась бы в кровь русскую.

На политическом небосклоне Владивостока сейчас маячат только два светлых человека — братья Меркуловы.

Спиридон Дионисьевич — видный адвокат и журналист, большую часть своего времени проводил в. Петербурге, потрясал тамошнее общество богатством и умными речами, считался крупнейшим специалистом по Дальнему Востоку, любил налить в ванну шампанского и искупать в нем какую-нибудь красивую женщину, завоеванную им... Атаман невольно вздохнул, другое дело — Владивосток, тут Спиридон ведет себя осторожно. Брат его Николай — также адвокат, мужик хозяйственный, очень хваткий, по части заработать будет половчее всех остальных, в том числе и старшего брата.

Меркуловы — популярные люди и не только во Владивостоке. И они люди богатые, такие не будут требовать свою долю у Семенова и прятать золото по карманам, такие сами вложат свои деньги в святое дело.