Атаман А. И. Дутов

Для казачьей психологии было важно, кто в данный момент контролирует центр того или иного военного округа, в чьих руках находится войсковая столица. Во многом, в зависимости от этого, казаки решали, участвовать им в борьбе с большевиками или нет. Так, Оренбургский губернский комитет РКП(б) и губисполком сообщали в ЦК в апреле 1919 г., что «более года участвуя в борьбе с казачеством, губком должен засвидетельствовать, что мы имеем дело с противником сильным, ловким, дисциплинированным, прекрасно действующим оружием, способным, благодаря образцовой коннице, к быстрым массовым переброскам сил. Падение Оренбурга создаёт сплошную контрреволюционную стену, тесно объединившуюся из оренбургского, уральского казачества, тем более что преданное советской власти казачество уже ушло при продвижении противника в наши ряды на Уфимский фронт. Губкомитету известно, что один только усердно распускаемый нашими врагами ложный слух о падении Оренбурга вызывает приток свежих сил колеблющейся части казачества, которая поголовно уйдёт к Колчаку в случае падения Оренбурга»[1892]. Несмотря на некоторую долю преувеличения в отношении боеспособности казачьей конницы, данное свидетельство, очевидно, в целом отражает реальное положение вещей.

В Оренбурге, являвшемся столицей войска, центром 1-го военного округа и важнейшим узлом железных дорог, было свыше 100 фабрик и заводов, население города к 1912 г. составляло 146.000 человек[1893] (в 1918 г. — 155.000[1894]). Гражданская война в Оренбуржье для казаков во многом была борьбой за Оренбург. В одних случаях эта борьба велась за удержание города (осень — зима 1917 и 1918 гг.), в других — за овладение им (весна — лето 1918 и 1919 г.). По мнению советского военного историка полковника В.Ф. Воробьёва, в случае падения города крупные конные массы уральских и оренбургских казаков, выйдя на простор севернее реки Урал, могли совершить глубокий рейд по тылам Южной группы армий советского Восточного фронта[1895]

.

8 апреля в 5 часов утра налётом 2-й Оренбургской казачьей дивизии Отдельной Оренбургской армии был занят город Орск. Начиная с 9 апреля усиленными переходами по 60–70 вёрст в сутки двигался к казачьей столице II Оренбургский казачий корпус Генерального штаба генерал-майора И.Г. Акулинина, командир которого пришёл к убеждению о необходимости ворваться в Оренбург на плечах красных, не дав противнику возможности опомниться[1896]. Для белых в той ситуации подобное решение являлось единственно верным. 16 апреля войска Дутова с налёта взяли Актюбинск. В начале мая был освобождён Илецкий городок. Кольцо полуокружения вокруг Оренбурга сжималось. Из разведсводок поступали сведения о возможном оставлении города красными без боя[1897]. В рядах самих красных велись разговоры, что их сейчас погонят до самой Волги

[1898]. 17 апреля Акулинин отдал оперативный приказ № 9 (б) о занятии Оренбурга к Светлой Заутрене — 23 часам 50 минутам 19 апреля и о сборе всех частей на пасхальную молитву вокруг войскового собора[1899]. Оренбургские большевики и командование 1-й армии паниковали[1900]

.

Однако форсированное наступление белых привело к отставанию пехоты, артиллерии и тылов, а также к переутомлению войск. Первый удар получился слабым, и занять Оренбург до разлива рек весной 1919 г. белым не удалось, в результате чего левый фланг белого Восточного фронта прочно увяз в боях за город фактически до конца лета 1919 г., когда стратегическая инициатива перешла к красным[1901]. Как образно написал С.А. Щепихин, Дутов двинулся на Оренбург — «разбивать свой лоб во фронтальных атаках»[1902].