Атаман А. И. Дутов

«В заключение П.В. Вологодский познакомил нас с интересным материалом, относящимся к оренбургской армии, в которой, как известно, в январе обнаружилось разложение, закончившееся катастрофой — отходом её от Оренбурга, Орска и Актюбинска, потерей имущества огромной ценности и перспективой окружения её большевистскими войсками, разделения и уничтожения. Страшный это был момент… Одной из причин постигшей армию катастрофы и разложения её было совмещение с командованием армией ряда других многосложных обязанностей. Ещё в конце сентября прошлого года началось формирование частей этой армии, в состав которой входили казаки и башкиры. С 10 октября, после падения Самары и Бузулука, состав армии усилился частями народной армии на отвоёванном у большевиков фронте. Дело по формированию армии и её военно-окружных управлений усложнилось, требуя громадного напряжения и работы от командного состава.

Между тем в лице командующего армией генерала Дутова совмещался целый ряд важнейших должностей: начальника округа, войскового атамана Оренбургского казачьего войска, Председателя войскового правительства, главноуполномоченного мин[истерст]ва продовольствия по Оренбургской губернии и Тургайской области, а в звании члена учредительного] собр[ания] ген[ералу] Дутову пришлось ещё нести обязанности по гражданскому управлению краем, участвуя в заседаниях оренбургского комитета уполномоченных от всероссийского учредительного собрания. По всем этим делам, чаще всего не имевшим ничего общего с делом командования армией, генерала Дутова ежедневно осаждали посетители и просители, ожидавшие своей очереди часто по несколько дней. Естественно, что такая работа, превышавшая физические силы одного человека, фактически не исполнялась. А недосмотр, несвоевременность или отсутствие необходимых распоряжений и мер[,] злоупотребления и т.п. внесли[1979]

разложение. Наприм[ер], орган уполномоченного по продовольствию, не обслуживая нужд армии, — эвакуированные с бузулукского фронта в большом количестве продовольственные грузы, необходимые армии, как пшеница, сахар, мануфактура и проч., стоимостью свыше ста миллионов рублей, остались без учёта и в большей их части достались не армии, а казачьему населению. Здесь было много всякого рода злоупотреблений, раскрывать и исследовать которые было некому. Духовной связи с командованием в армии не замечалось, и это отразилось на духе армии, это погасило порыв её к победе.

Дальше. С 20 октября была учреждена должность начальника округа, но она была возложена на помощника войскового атамана и в то же время бывшего и начальником снабжения, и это лицо оказалось настолько перегруженным разнородными обязанностями, что у него не оставалось времени для надзора за деятельностью военно-окружных учреждений. Штаб военного округа, совмещая обязанности штаба войскового правительства, лишён был возможности заниматься своим прямым делом, а потому финансовая и другие отрасли сложного хозяйства армии оставались в хаотическом состоянии. Всё это сопровождалось появлением самых противоречивых слухов о положении дел на фронте, нервировавших общество, а в то же время часть этого общества беспечно предавалась увеселениям, втягивавшим и военных. Когда под влиянием слухов о продвижении большевиков усиливалась в обществе тревога, его успокаивали уверениями о полной безопасности. Эти уверения распространялись вплоть до того дня, когда защитники Оренбурга, очутившегося в катастрофическом положении, — в большинстве офицеры, юнкера, кадеты и гимназисты — вынуждены были спасаться бегством от входившего в город противника.

Недальновидность командования, затормозившая своевременную эвакуацию, явилась причиной страшной катастрофы: эвакуация, объявленная лишь 16 января, уже с 20 числа этого месяца превратилась в паническое бегство. Часть эшелонов с погруженным ценным военным имуществом осталась на станции и досталась большевикам, потому что не было ни паровозов, ни железнодорожного персонала, который разбежался. Эвакуированные больные и раненые часами оставались на морозе, да и в теплушках было не лучше, ибо они, за отсутствием дров, не отапливались. Многие военнослужащие, даже чины штаба армии, едва успели выехать, побросав имущество. Воспитанники военных гимназий уходили пешком, и многие из них, лишённые тёплой одежды, замерзали в пути. Питательные органы на пути эвакуации совсем не были организованы, и потому многие, не располагавшие средствами для удовлетворения придорожных акул, голодали. Солдаты этапных комендантов дня по два — по четыре ничего не ели.

Разложение в частях армии быстро прогрессировало и дошло до того, что под городом Орском всё вывезенное сюда артиллерийское, интендантское, автомобильное и друг. имущество досталось большевикам. Казачьи же части, высылавшиеся для задержания противника, захватывали подаваемые под эвакуируемые грузы подводы, чтобы не отстать в бегстве от военных. При такой обстановке слухи о бегстве с фронта офицеров легко воспринимались на веру в станицах, укрепляя в сознании казачества мысль о безнадёжности и безуспешности борьбы с большевиками. Но теперь, слава Богу, это несчастье уже изжито, Оренбургская армия вновь возрождается, и нужно, чтобы страшный урок был полностью учтён и использован, а боевыми подвигами за восстановление родного гнезда была заглажена только что набросанная тяжёлая в жизни казачества страница»[1980].