Атаман А. И. Дутов

Многие конкретные обвинения, выдвинутые Дутовым, безусловно, были обоснованны. Бакич действительно стремился свести к минимуму контакты с Дутовым и его влияние на свой отряд, кроме того, он старался пресекать попытки своих подчинённых принять участие в новом походе на Советскую Россию. Видимо, справедливы и упрёки в бесхозяйственности, хотя в это сложно поверить — Бакич имел достаточно большой опыт именно хозяйственной деятельности. Что касается хранения Бакичем серебра под кроватью — думаю, он считал, что такой способ достаточно надёжен, гарантирует от всяких случайностей и повышает его авторитет как начальника отряда.

Очевидно, Дутов не вполне понимал, что вообще происходит в соседнем отряде и чем руководствуется в своих действиях его начальник. Но, если говорить в целом, приведённый выше документ совершенно не соответствует по своей форме приказу, скорее это личная исповедь Дутова или даже публичное обращение к Бакичу. В тексте, наряду с искренней болью за судьбу оренбургских казаков, проскальзывает и обида уязвлённого самолюбия Дутова. Это дало повод одному из советских журналистов назвать этот приказ истерическим[2277]. Дутов сам себе противоречит, сначала обвиняя Бакича в отсутствии связи, а затем критикуя письма Бакича в свой адрес. Неподчинение Бакича Дутову при принятии от последнего чина генерал-лейтенанта выглядит странно, но объяснимо. Существенно то, что Бакич с начала 1920 г. не находился у Дутова в подчинении, а подчинялся лишь Анненкову. Дутов сам стал заложником ситуации, созданной им и Анненковым в Семиречье, когда оренбургский атаман фактически самоустранился от руководства армией. Но поскольку Анненков себя дискредитировал насилиями его подчинённых по отношению к чинам бывшей Отдельной Оренбургской армии, а сама Отдельная Семиреченская армия в марте 1920 г. прекратила своё существование, Бакич в Китае посчитал себя независимым и от Анненкова, и от Дутова. Не захотел он делиться с Дутовым и имевшимся у него значительным запасом серебра, выдав лишь 6 пудов. Подобному отношению способствовало и то, что ни первый, ни второй реально не сделали ничего, чтобы помочь многочисленному отряду Бакича. Приказ о походе на Советскую Россию Бакич вполне обоснованно посчитал авантюрой. Против выступления на совещании высказались все старшие начальники отряда. Как отметил Бакич в своих показаниях, ещё осенью 1920 г.

«приказ Дутова сочувствия в корпусе не встретил и после обсуждения был отвергнут и дан в отрицат[ельном] духе ответ»[2278]. К тому же конкретного плана взаимодействия между отрядами, по имеющимся данным, не было[2279]

, а координация действий при отсутствии средств связи была затруднительна.

Что касается приказа об отрешении Бакича, то Дутов допустил в тексте несколько серьёзных ошибок, дезавуировавших этот приказ в глазах Бакича. Прежде всего, он позволил себе опуститься до личных оскорблений, выставляя Бакича малограмотным человеком и инородцем, хотя в безграмотном ответе по телеграфу мог быть повинен телеграфист, а не сам Бакич, а что касается национальности Бакича, то она, разумеется, имела значение в формировании его личности и черт характера, но говорить о том, что боевому генералу русской службы, георгиевскому кавалеру и герою двух войн были чужды интересы России, по меньшей мере оскорбительно. Ещё один промах Дутова — выпад против начальника штаба Бакича генерала Смольнина, который закончил никак не ускоренный, а полный курс академии Генерального штаба, причём с лучшим результатом, чем сам Дутов. Тем же приказом Дутов назначил начальником отряда генерал-майора Оренбургского казачьего войска А.С. Шеметова, начальником штаба — полковника С.И. Кострова.

Как вспоминал один из очевидцев, «ранней весной до Чугучака и лагерей (отряда Бакича. —

А.Г.) дошёл суйдунский приказ Дутова. Помню, что, читая это безграмотное, написанное языком приготовишки, сочинение, невольно думалось: какое, однако, передо мною явное, поразительное убожество и между тем в руках этих людей, в частности этого человека, была и жизнь и смерть, была судьба сотен тысяч и миллионов людей. Этого человека прочили когда-то в верховные правители России… Приказ был весьма пространный, характера агитационного, рассчитанный на поднятие бунта в отряде (Бакича. — А.Г.

)»[2280]. В отряде Бакича сторонниками Дутова были распространены копии этого приказа.