Атаман А. И. Дутов

«Со смерти Атамана Дутова прошло 6 месяцев. Обстановка, в какой пришлось за это время существовать отряду, была крайне тяжёлой. Положение начальника Отряда — ещё более тяжёлым. Приходилось вести серьёзную работу, дабы показать китайским властям, что смерть Атамана Дутова не убила в нас веры в победу над большевиками, что наш Отряд и после смерти Атамана Дутова, крепкий его заветами, будет высоко держать знамя русского дела, будет неизменно силён своею спайкою и дисциплиною.

С самого начала, однако, моему предшественнику полковнику Гербову пришлось столкнуться с работою бывшего представителя в Кульдже, игумена Ионы. Этот тщеславный и властолюбивый человек, рядом беззаконных поступков, сумел подчинить своему влиянию некоторых офицеров нашего Отряда и посеять глубокую рознь среди них. Преступное поведение игумена Ионы оценено приказами по Отряду Атамана Дутова, а Русская Комиссия в Кульдже своим постановлением от 14 марта поддержала оценку Начальника Отряда и просила китайские власти задержать игумена Иону, чтобы потребовать от него отчёта по его деятельности. Однако игумен Иона избежал суда общества и военных властей и поспешно тайно уехал в Урумчи, где находится и по сие время. Перед отъездом Игумен Иона, пользуясь своим саном, без разрешения Начальника Отряда, тайно привёл к присяге депутатов последнего Войскового Круга Области Войска Оренбургского подъесаула Арапова и хорунжего Готина на верность службе Отряду, потребовав от них заботу о сохранении целости Отряда.

Подъесаул Арапов и Хорунжий Готин совершили сразу же проступок против дисциплины, не доложив для получения разрешения Начальнику Отряда о желании их принять присягу.

Далее, во время командования Отрядом полк[овника] Гербова, подъесаул Арапов неоднократно, как это было в требовании удалить из Отряда подъесаула Соломова, вмешивался в права, принадлежащие исключительно Начальнику Отряда… (здесь и далее текст утрачен. — А.Г.)

…в Урумчи, им (Ионой. — А.Г.

) был сделан перевод на имя подъесаула Арапова 16 тысяч илийских тецз, взятых игуменом Ионою, при своём отъезде, тайно из отрядных денег. Выяснилось, что игумен Иона, ведя политику своего исключительного влияния на Отряд, выбрал орудием своей преступной политики подъесаула Арапова и, с его согласия, решил все деньги, которые им будут собираться на отряд, присылать в адрес подъесаула Арапова, о чём и объявил, в пылу горячности, помощнику Атамана Дутова по управлению Семиреченским Краем, А.И. Звереву.

Полковник Гербов не счёл возможным для себя далее оставаться Начальником Отряда и, после отказа подъесаула Арапова перевести деньги на имя начальника Отряда, отдал приказ об исключении себя из списков Отряда, оставив на основании 8 ст. Устава Полевой Службы своими заместителями меня и командира 1-го Оренбургского казачьего Атамана Дутова полка Войскового Старшину Завершинского. Я, как старший в чине и должности, вступил в командование Отрядом.

Встав во главе Отряда, я, памятуя о сохранении Отряда, решил рядом спокойных мер и своим ровным отношением к делу воспрепятствовать продолжению интриг и незаконностей в Отряде. Во имя умиротворения жизни в Отряде и его спокойствия я часто поступался даже своим авторитетом, как Начальника Отряда, надеясь на благоразумие г.г. офицеров, находящихся под влиянием игумена Ионы. И мне порою казалось, что я достигну, хотя бы ценою некоторого своего унижения, того, чего недоставало нам после смерти Атамана.

Однако мне пришлось убедиться в противном.

Ныне я имею неоспоримые данные, что моя доброта была понята как моё бессилие, — моё ровное отношение как заигрывание перед подъесаулом Араповым. Я имел не раз возможность убедиться, что своим мягкосердечием я удесятерил лишь наглость слепых людей.

Подъесаул Арапов, которому я разрешил оставить отрядные деньги на его личном счету в Банке, стал пользоваться этим и начал с того, что предъявил мне в Кульдже ультиматум, заявив, что, если я не уберу подъесаула Щелокова, представителя Отряда и моего Заместителя в [Кульдже]… то он останется в Кульдже и, имея у себя деньги… своих людей, оставив Отряд без средств. Не желая осложнять дела, я, после того, как подъесаул Щелоков подал рапорт о болезни, вызвал его в Отряд и уничтожил представительство Отряда в Кульдже и при Русской Комиссии. В настоящее время я узнал, что подъесаул Арапов, посещая часто Кульджу, вошёл без моего ведома в сношения с некоторыми лицами, занялся формированием там сотни, назначил командира сотни хорунжего Доренских и, назначив для связи с Кульджою хорунжего Доренских, уполномочил его быть лицом, объединяющим г.г. офицеров: оренбуржцев и семиреков.

В то же самое время подъесаул Арапов, пользуясь расположенностью к нему лично Дирекции Русско-Азиатского Банка в Кульдже, непосредственно, без моего ведома, вошёл в сношения с игуменом Ионою, самовольно распорядился из переведённых на Отряд генералом Анисимовым и находящихся в настоящее время в Урумчах 50.000 илийских тецз выдать 12.000 игумену Ионе на поездку его на Восток.

Я имею сведения и ещё о многих преступлениях подъесаула Арапова, своим поведением роняющего значение и авторитет мой, как Начальника Отряда и в Кульдже и в Мазаре. До меня дошло о наличии в Кульдже группы г.г. офицеров, желающих воспользоваться поведением подъесаула Арапова ради своих честолюбивых планов, ведущих к попиранию догм международного права; мне известно о существовании в Мазаре среди г.г. офицеров полка так называемых «араповцев».

Я раз навсегда решил прекратить все эти домогания и предлагаю всем, желающим играть в политику и интриги, заняться своим делом. Я долго ждал благоразумия, но, видимо, Бог решил наказать некоторых г.г. офицеров, так как отнял у них разум.

Усматривая в действиях и поведении подъесаула Арапова ряд служебных преступлений… предаю подъесаула Арапова военно-полевому суду с донесением о том г. Илийскому Джен-Шоу-Ши»[2390].