Атаман из будущего. Огнем и мечом

Мучила ли его совесть из-за неопределенной судьбы подставляемых таким образом евреев? Нет. И не потому, что он был законченным подлецом, играющим судьбами ни в чем не виноватых людей. Просто все другие варианты для них были хуже. Их ведь будут предупреждать и о намерении казаков вести войну с Польшей на уничтожение военного потенциала этого государства. То есть они собирались совершать с союзниками набеги и нашествия на польские земли, громя, грабя и сжигая все подряд, не только деревни. Переселяться в это время в Германию, Чехию, Австрию, Венгрию захотел бы только безумец. Война там либо продолжалась не первый год, разоряя все вокруг, либо вот-вот грозила захлестнуть (Венгрия). Переселиться дальше на запад было просто затруднительно, да и не ждали там евреев. Если не сказать сильнее. А в Палестине у них был шанс. Сам попаданец расценивал его как не слишком большой, но реальный. Да и благодаря бегству иудеев из собственно Польши число переселенцев туда скоро должно существенно увеличиться, а потом и немецкие их соплеменники могут подтянуться…

Переселенцам весьма настоятельно собирались посоветовать дружить с обиженными на османов друзами и маронитами, искать союза с местными христианами. Тогда, как только османская власть там ослабеет и арабы-сунниты попытаются их сбросить в море (вот в чем можно было не сомневаться, так в подобной попытке), у евреев будут союзники. Если римский папа поддерживал антиосманское восстание друзов, может поддержать и антиисламскую борьбу такого союза. Главное для них – договориться с основными субъектами левантийской торговли: Голландией, Англией и Венецией.

«Впрочем, у иудейских общин этих стран наверняка есть влияние на свои правительства. Тем более что Англия должна будет вскоре завязнуть во внутренних проблемах, Венеция уже готова воевать с турками, как бы ни называлось их государство в будущем, а голландцы – жлобистые торгаши, уж как-нибудь с родственными душами евреи договорятся».

Что получится из таких наполеоновских планов, Аркадий не представлял, хотел просто поначалу спасти людей и убрать немного грязи и крови с такого славного начинания, как освободительная война.

При свете лучины

Чигирин, ночь на 24 июня 1638 года от Р. Х

Много дел было у кошевого атамана и Гетмана всех южных земель Руси Богдана Зиновия Хмельницкого. Ох, много, голову некогда вверх поднять, на баб пристально глянуть, не говоря уж о регулярном тесном общении с ними. Однако для разговора с приехавшим Москалем-чародеем и главным разведчиком Свиткой он выделил весь вечер и добрый такой кусок ночи, отложив все другие дела и еще больше сократив время на свой сон. И не только (даже не столько) из-за благодарности к человеку, вручившему ему булаву. Через головы (и тянущиеся к ней руки) десятка более популярных в войске атаманов и полковников.

«Остряница вон сдуру сам на дыбу в Москву от обиды убежал. Теперь, бедолага, жалеет небось. Не захотел смириться с булавой наказного атамана одной из казацких армий, пусть теперь в пыточной с палачом милуется. Да вот беда, другие-то, Гуня, Скидан, еще несколько старшин, спят и видят, чтоб у меня булаву кошевого атамана отобрать. Обиженными себя считают. Любой может в спину кинжал сунуть, в еду отраву подсыпать».

Добро, ему сделанное, гетман помнил, однако внимание и уважение к попаданцу у него вызывали другие причины. Полезен был Аркадий, много, очень много интересных идей он подбрасывал Богдану.

Быстро разобраться со всеми трудностями не получалось. Немало вопросов для обсуждения накопилось. Сначала сидели втроем: попаданец, Хмельницкий и Свитка. Естественно, пили только кофе: и горилку пить нельзя, голова для обсуждения серьезных вопросов нужна трезвая.

– …и, как ты просил, – Богдан поморщился, – сохранили жизнь половине жидов Чигирина.