Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна д’Арк»

В Алёниной наспех вырытой землянке за полночь собрались есаулы. Одни Алёне были хорошо знакомы, других она видела впервые. С достоинством, по-хозяйски держались те, с коими она начинала поход, кто уже познал горечь поражения и радость победы, пришлые же держались особняком, настороженно.

– Собрались мы здесь, атаманы, совет держать, – начала Алёна, – как жить дальше. – Помолчав, она продолжала: – Ходила я ноня по стану, речи мужиков слушала, думки их выведывала. Разные думки у мужиков и речи разные. Однако ж вера, что за правое дело взялись, сильна в мужиках, и веру ту крепить и умножать надобно, в том сила наша! Нас уже не три сотни, как было вчера, а четырнадцать! Нам по лесам прятаться теперь не пристало, в леса врагов наших загонять след! С каждым часом силы наши множатся: под Вадом Иван Чертоус, с ним конных мужиков три сотни; под Темниковом Андрюшка Осипов с двумя сотнями мужиков; на подходе к нам Ивашка Захаров с ватагой, а по Волге Степан Тимофеевич Разин с донскими казаками да с войском народным на Симбирск идет. Сил много кругом, да врастопырку все. Вот и думается мне, что объединиться надобно.

– Верно говоришь, к Разину пойдем! – выкрикнул сидевший у входной двери Степан Кукин – из вновь прибывших. Его поддержал Ерумка Иванов, тоже из пришлых:

– На Симбирск веди, к Разину!

– Чего мы под Симбирском не видывали? Стрельцов, может? Так их и здесь достанет. Арзамас воевать надобно, а потом в Нижний – бояр побить! – горячился, размахивая руками, есаул из вознесенцев – Емельян Мягков.

– На Темников идти надо, Ваське Щеличеву кровя пустить, – вскочив с лавки, выкрикнул Федор Сидоров.

– На Шацк!

– Нижний Новгород воевать!

– Зачем нам Нижний, в Кадоме, в Кадоме отсидимся Разина дожидаючись, – предложил кто-то.

Поднялся гвалт. Мужики спорили, ударяя себя в грудь, потрясая кулаками, хватая друг друга за кафтаны, орали, стараясь перекричать, каждый предлагал свое…

Алёна, стремясь остановить разошедшихся мужиков, поднимала руку, стучала рукоятью пистоля о глиняную посудину, но ничто не помогало. Тогда, заложив два пальца в рот, она заливисто, по-разбойничьи свистнула.

Пораженные мужики смолкли.

– Чего раскудахтались? – покачала осуждающе головой Алёна.

– Раскричались что лотошники на базаре, а не атаманы. Чередом говорить, не разом. Кто хочет слово сказать? – обратилась она к пристыженным и присмиревшим есаулам.

С лавки поднялся белобородый, богообразного вида мужик.

– О Боге забыли, православные! О Боге! О наместнике его на земле. О царе нашем, здравия ему и долгие годы, об Алексее Михайловиче, – перекрестился троекратно мужик. – Супротив бояр поднялись мужики, не супротив царя. Они, горлатные шапки, скрывают, поди, от него правду о житье нашем горестном, о муках, принимаемых нами.

– Что бояре, что царь – все они одним миром мазаны! – выкрикнул кто-то из есаулов. Алёна кинула взгляд на перебившего гладко льющуюся речь богообразного мужика и признала в нем Григория Ильина.

«Смел мужик на язык, – отметила про себя Алёна. – Поглядим, каков в деле будет».

– Так чего же ты хочешь? – спросила она белобородого мужика. Тот, приосанившись и оглядев затаивших дыхание, насторожившихся есаулов, медленно растягивая слова, произнес:

– Повинившись царю-батюшке, отписать ему обиды наши, правду о притеснениях, чинимых боярами да князьями, о слезах сиротских, о жизни нашей многотрудной. Просить его, отца родного, умолять о защите.

– Тогда уж и нашему, мужицкому царю отписать надобно – Степану Разину, – стал рядом с белобородым Федор Сидоров. – А там и поглядим, кто разумеет горе наше безутешное, долю нашу мужицкую.

Есаулы опять зашумели.

– Разговоров мы ноня наговорили много, а дело так и не решили, – подала голос Алёна. – Посему поутру созовем круг и решим, какой город воевать, кому письма писать.

Атаманы согласились с Алёниным предложением и нехотя начали расходиться.

– Федор, – позвала Алёна атамана Федора Сидорова. – Давно хочу тебя спросить, да все как-то недосуг, куда Иринка запропастилась, да и Матвея что-то в твоей ватаге не оказалось?

– Так ушел он из ватаги. Как Иринка понесла, так и ушли они. В Арзамасе теперь живут, у матери. Оженился Матвей, все честь по чести. Поди, уже и дите Бог дал.

– А поп, рыжий такой, толстый…

– Савва, что ли? Здесь он. В стане людно, оттого и не приметила его. Под Вадом-то не вся ватага была, потом подошли останние, а с ними и Савва, и Савелий, и Алешка, и еще, почитай, полсотни ватажников пришло.

– Да-а, хорошо бы повидаться с Иринкой, – Алёна, сожалея о невыполнимом, вздохнула, – посекретничать…

– Ужель в Арзамас собралась? – встревожился Федор. – Нельзя тебе.

– Знаю! Пока нельзя, а вот возьмем Арзамас, тогда…

– Неужто на Арзамас пойдем?

– А чего теперь робеть? – засмеялась Алёна.

Глава 7 Круг

1

Круг собрался быстро. С восходом солнца мужики начали стекаться на большую поляну, покато сходившую к сонно несущей свои воды Варкаве. Были они заспаны, нечесаны, сердиты. И хотя совет, проходивший ночью, был тайным, к утру уже все мужики знали о письмах к царю и Степану Разину, о предстоящем походе.