Атаманский клад

— Не будем об этом. Хоть УКГБ и поменяли на УФСБ, но никто не отменял прослушивание телефонных разговоров в государственных целях, — начальник уголовки помолчал. — Я попробую сейчас связаться с нужными людьми, глядишь, что и получится. У Скирдача положение получше, ориентиры его просматриваются, у Сороки, повторяю, надежд никаких, тем более, если дело связано с чехами.

— Вот в чем и проблема… звери намостырились провозить людей через непроходимые якобы кордоны. Сами предаем, сами продаем, в Чечне все подвалы забиты нашими.

— Ты понимаешь. А теперь к делу, — в голосе начальника послышались твердые ноты. — Я бы посоветовал тебе забить стрелки сначала с Пархатым, а потом с чехами.

— Стрелка с нахичеванскими у меня на третий день после Нового года, — запаниковал Слонок. — Все расписано по нотам.

— А я предлагаю забить на сегодня, часов на пять вечера. Не допер еще, что происходит? — Нажал Хозяин на железо. — Людей, имеющих крышу — нашу крышу! — стали воровать из-под носа. За подобное жестоко наказывают.

— Понял, — сглотнул бригадир слюну, ставшую поперек горла. — А когда с чехами?

— На этот же час на второй день. Если останешься в живых, — съязвил начальник уголовки.

— Заметано.

— Прикрытие твоей группе будет обеспечено. Работай потом, доложишь результаты переговоров.

Хозяин положил трубку. Слонок отключил сотовый, присел раз десять на корточки, чтобы унять дрожь, возникшую в коленях. Потом подошел к бару в стене, отвинтил пробку на бутылке с коньяком, сделал прямо из горла несколько крупных глотков, принялся вместе с бутылкой в руке наматывать километры, мотаясь семенящими шагами от одного окна к другому. Прошло с полчаса, ничего нового за это время на ум не приходило. Он завалился на диван, обитый плюшевой материей, взглянув на настенный терем с позолоченным маятником, присосался основательно к бутылке. Ничего не помогало, нервная лихорадка, встряхивающая с самого начала тело, продолжала колотить его, будто он очутился снова на мостике раздолбанного комбайна, списываемого каждый год за профнепригодность из родной механизированной бригады и ежегодно восстанавливаемого в тех же списках. Бригадир рывком поднялся с дивана, проскочил в одну из комнат к тумбочке с аптечкой. Выдернув из картонной коробки блестящую пластинку, выковырнул из ячеек несколько зеленых таблеток элениума. Забросил их, разинув пасть, на язык и с бульканьем запил коньяком. Минут через пятнадцать повело капитально. Он включил мобильник не дожидаясь, пока лекарство начнет действовать в полную силу, набрал номер соперника по контролю над ювелирными магазинами, со скупками золотого лома.

— Да, — отозвалась трубка недовольно.

— Пархатый…

— Эта нэ Пархатый.

— Мне нужен Пархатый, я сказал, — рявкнул бригадир.

— Сэйчас.

— Я слушаю, — голос в трубке был высоким и тоже жестким, но он оказался знакомым.

— Пархатый, я забиваю тебе стрелку сегодня, на пять часов вечера, — Слонок облизал липкие губы. — Ты меня понял?

— Что случилось, дорогой? — немного удивились на том конце связи. — Стрелка намечена у нас с тобой на третий день после Нового года, и я о ней не забывал.

— Она переносится из-за нарушения тобой и твоими людьми договорных условий. Сегодня в пять часов вечера на том же месте, я больше повторять не буду.

— Какие нарушения?.. Какими моими людьми?.. — обиделись вроде в трубке. — Дорогой, ты думай, о чем ведешь базар, за это можно и ответить.

— Вот ты и будешь отвечать, по полной. Я не стану напоминать, что бывает, если сорвешь стрелку. Конец связи.

Слонок, бросив мобильник на диван, поднял бутылку за донышко и вылил остатки коньяка прямо в горло. Опять посмотрел на терем на стене, стреловидные указатели замерли на восьми часах утра. Впереди, чтобы хорошенько отдохнуть и придти в себя, был достаточный период. Сняв с волосатого запястья накрученные “Сеико”, он поставил будильник на три часа дня и напялил браслет обратно. Кажется, он сделал все, что в таких случаях было необходимо. Парни предупреждены еще до раскладов с Хозяином, оружие проверено до базара с ним же, можно отрубиться на несколько часов. А там судьба сама решит, кому проторять дорогу на том свете, а кому на этом продолжать боговать дальше.

Бригадира разбудил звонок на стационарный телефон, он долго не мог сообразить, в каком месте особняка находится и какие события предшествовали неожиданной пьянке. Но телефон трезвонил настойчиво и злобно. Слонок редко кому позволял пользоваться этим номером, обходясь вечно сотовым при нем. Во первых, по стационарному нетрудно вычислить местонахождение объекта, во вторых, прослушать по нему разговоры не составляло особого труда. Он оторвался от двуспальной кровати, на которой валялся не раздеваясь и не разуваясь, прошкандылял к узкой тумбочке. Номера накручивал Крохаль, глупый но исполнительный, замещавший Скирдача в несерьезных проблемах.

— Я тебе где-то с час уже звякаю. Ноль внимания.

— А почему не по сотовому? — дернул Слонок щекой.

— Ты ж его, видно, отключил, или слабый сигнал.