Атаманский клад

— Сокровища нужно перетащить в следующий дом, если найдут трупы, здесь живого места не останется. Перероют все, а потом подожгут.

— Понятно, это не менты, тем бы сто лет оно не сдалось, — согласился перекупщик.

— Да, это едут другие чеченцы, от которых нам, в случае чего, уйти будет трудновато. Скорее всего, пересмена.

— Слушай, а если они наткнулись на раскуроченный джип? — Микки Маус встревоженно вскинул брови. — Не хочу дальше загадывать, но ты сам понимаешь, что я имею ввиду.

— А потом напоролись на нашего водилу?

— Деревья в посадке редкие, а солнышко уже светит.

— Твой товарищ вряд ли подпустил бы их так близко, мы в любом случае услышали бы выстрелы.

— Тогда дергаем отсюда, пока чеченцы едут медленно.

Валютчик пошарил глазами вдоль улицы, обзор закрывали останки других домов с пристройками. Он было снова взялся за ручку сундука, когда из-за ближайшего угла медленно выполз черный «Мерседес», такой, в которых обычно телохранители сопровождают своего босса. За ним болтался как на привязи вместительный джип «Мицубиши». Оба автомобиля проследовали мимо дома с трупами бандитов на другой край хутора. Коца подхватил короб, сверкнув на Мауса глазами, рванулся к выходу из сарая. Подошвы ботинок заскользили по хрусткой наледи, окрепшей за ночь, звук шагов слышали в этот момент все живые существа, населяющие окрестности. Кроме тех, которые пристально всматривались в гнилые останки строений, проплывающие мимо окон. Уши им забивал ровный рокот мощных двигателей.

Глава восемнадцатая

В тесных боксах тюрьмы на Богатяновском спуске, известном всему Ростову-папе, было душно и нервозно. Запах давно немытых тел смешивался с табачным, с вонью от параши, плотный воздух оседал на кожу, вызывая ответные едкие испарения, которые добавляли вони. В камеру, где отдыхал Слонок с Козырем, забросили, наконец-то, Беню. После стрелки в парке Авиаторов мускулистого кубанского казачка со сквозным ранением в грудь сначала подлечили в тюремном лазарете, затем переместили в общую камеру. И теперь он соединился с подельниками. Беня, оглядев занятые нары, прошел на середину узкого помещения, бросил телогрейку на бетонный пол. Вокруг ничего не было видно, несмотря на лампочку, горящую под потолком. Краснодарец, подложив шапку под голову, собрался было упасть в отключку до разноса пищи, когда кто-то негромко позвал его из дальнего угла. Он бы подумал, что обознались, но оклик повторился, слабый и несмелый. Беня всмотрелся в ту сторону, на верхних нарах лежал похожий на Слонка заморенный подследственный, с мешками под темными глазами.

— Слонок, ты, что-ли? — удивился краснодарец.

— Ну, а кто еще, — не стал спорить зэка. — Канай сюда, побазарим.

— Так, в чем дело, слезай.

— Он не может, его с неделю назад учили стоять на ушах, а то все падал и падал, — грубо хохотнули с ближайших нар. — Как вертухай откроет кормушку, так и он туда хавальником, позорный отморозок. Думал, за прошлые заслуги его наградят отпуском.

— Просчитался, ментовский выкормыш, — добавили хриплым голосом со шконки напротив.

— А ты кто будешь? — Беня неторопливо развернулся к первому докладчику, его неприятно покоробило сообщение об избиении бригадира.

— О, да тут еще одна шестерка нарисовалась, — приподнялся на локте татуированный собеседник, высунули головы на проход и остальные обитатели. — Я из блатных, а ты по какой масти канаешь?

— Я вольный казак.

Беня попытался ворохнуть вислыми плечами, но тупая боль в груди дала знать о себе неприятными ощущениями. Краснодарец, смахнув с лица кривую гримассу, расставил пошире ноги, он прекрасно понимал, что людям, находящимся в боксе, его проблемы до фени. Между тем блатной, окинув внимательным взором фигуру вновь прибывшего, не утратившую прочности, поддернул в уважительной усмешке уголки волевых губ:

— Казаков мы видеть завсегда рады, проходи до моей шконки, погутарим.

— О правилах жития в блатном мире? — набычился Беня. — Ты знаешь, как мы относимся к воровским шайкам.

— Я в воровской шайке не состоял, я работал по своему, — мягко не согласился блатной. — Но поддерживаю законы воровской чести. А ты?

— Я же сказал, что происхождением от вольных людей.

— Менты из вашего сословия получаются отменные, двуликие, как азиаты, — встрял в разговор все тот-же хриплый голос. Он принадлежал голому по пояс костлявому мужчине за тридцать лет, разрисованному синей татуировкой до паха. Почиркав спичкой о кусочек боковинки, оторванной от спичечного коробка, тот прикурил обуглившийся бычок. Затянувшись, продолжил, — Казаки, это гребаный щит на рубежах шелудивой Родины.

— Тебе не нравится наша позиция? — спросил Беня с вызовом. — Или ты из козлов, избегающих армейскую службу?

— Это кто козел? — костлявый тут-же вскочил. — Настоящие козлы ты сам и твой корешок, а мы живем по понятиям.

— Грабь первого встречного-поперечного, трать награбленное на водку с бабами.

— А ты не грабил? — ухмыльнулся блатной ухмылкой, не сулящей ничего хорошего. — Откуда ты знаешь Слонка, этого ментовского жополиза? Случайно, не из его кодлы?