Атаманский клад

Слонок вышел из кабинета начальника, когда рынок затопила вечерняя мгла. Засветились фонари, затеплились у корейцев свечи под стеклянными колпаками с приправами из овощей. Почти все валютчики снялись и ушли, остались самые ушлые, но как раз в этой профессии обогащаться спешить не стоило, загребущие менялы платили жизнями в два раза чаще. После разговора с Хозяином сомнений у бригадира прибавилось еще больше. Если он приписывал до этого нападение только чеченцам, то Пархатый с кодлой отморозков представлялся теперь опаснее кровожадного Асланбека. Мало того, планы на будущее меняло то, что цацками, проданными пастухом, заинтересовались на самом верху, вплоть до приближенных к губернатору области, не говоря о руководителях из УВД. Они потребовали дело раскрутить на полную катушку, и покушение, вызвав у Слонка чувство обиды, отошло на второй план. В кабинет заглядывали бойцы, приводили задержанных, но все оказывалось не тем. Надо было что-то делать, иначе могли, как в кино про войну, переступить через собственный труп.

Возле ступенек корчилась группа Скирдача, окончательно замерзшая.

— Ты не проверял место Коцы? Приходил он или нет? — повернулся Слонок к нему. — И что с ним вообще?

— Его не было, из валютчиков его тоже никто не видел, — разлепил Скирдач губы. — Наверное, решил переждать.

— Когда пройдет дебилизм у тебя и твоих гавнюков? Зачем надо было пасти Коцу? — взвился бригадир на дыбы. Резко опустил руку. — Вызнали, что снова имел сделку с пастухом, пронюхали, что и за сколько выкупил, и в сторону. Теперь спросить не с кого — ни пастуха, ни Коцы, ни Сороки.

— Пастух на крючке, Коца никуда не денется, отлеживается. Сорока мечется по своим делам, за ним должок.

— По каким делам? Какой должок?

— Он ходит еще по квартирам, скупает у стариков картины, иконы, музыкальные инструменты, мебель из ценных пород дерева. Имеет заказы от богатых покупателей. А должок тянется за ним еще с билетов Мавроди, когда вложил в них бабки, не только свои, но и двадцать тысяч баксов, взятых у Каталы под проценты.

— А при чем здесь мы, пусть Катала и разбирается.

— Меняла предложил нам выкупить у него этот долг.

— Когда предложил? — ошалел бригадир.

— Сегодня до обеда. Ты погнал по своим делам и я не успел тебя проинформировать.

Слонок схватился за норковую шапку, присел на корточки, его словно огрели обухом по голове. Посидев немного, он медлено распрямился:

— Е…ный в рот, это новый труп. А если Катала его и грохнул, потому что отдавать баксы Сорока и не помышлял? Тогда как?

— А нам какое дело? — пожал Скирдач плечами. — Это их проблемы.

— Ты же долг решил выкупить. Вместе с трупом? — бригадир взбесился окончательно. — Если Каталу зацепят, он скажет, что со своим долгом доверил разбираться нам, и кранты ростовским причалам с белыми пароходами. Ты об этом думал или нет?

— Бригадир, что ты в самом деле, это их проблемы, — старший над шестерками растерянно развел руками. — Я еще не давал окончательное «добро», намекнул, что передам тебе суть базара.

— Улаживай, сука, как хочешь. Если дойдет до Хозяина, или ниточка потянется выше, нам здесь делать больше будет нечего, — сказал Слонок, как отрубил. — А если это подстава? Катала бывший мент, законы для него не писаны.

— Как и для нас, — буркнул Скирдач.

— Ты никто, а он в уголовке работал. Где живет Сорока?

— А хер его… Где-то на Западном.

— А Коца?

— Этот в районе Нариманова. Можно узнать поточнее у валютчиков.

— Разделяй группу на две части, одна пусть к Сороке скачет, вторая прошвырнется до Коцы, где они и чем занимаются. Результат мне на сотовый.

Слонок, когда помощники разбежались, набрал по мобильному телефону номер двоюродного своего брата, предупредил, чтобы тот прихватил двоих друзей и поспешил за ним на рынок. Сам спустился со ступенек у входа в ментовку, прошел до главных ворот, и примерз к железной стойке, провожая стоячими зрачками каждого проходящего мимо. Он знал, что в него на территории базара стрелять больше не будут, хотя на город опустилась ночная тьма, но возле «Ленд Ровера» грохнут запросто. Стоянка располагалась на перекрестке, через квартал начинались лабиринты старинных улиц центра города. Затеряться в них даже непрофессиональному киллеру не составляло труда.