ATHRA (Крымский детектив). Часть I

– Здесь я хочу встать на учёт, – медленно, как можно отчётливее произнёс Иннокентий и упёрся взглядом в серые глаза женщины.

– У вас куда направление?

Инспектор подняла одну из бумажек и покачала ею в воздухе.

– Визит уже просрочен. То есть будет вынесено предупреждение. Если будете упрямиться дальше, вынесут второе, и материалы пойдут в суд. Вас как: с конвоем отправлять в Ростов? Или пешочком сразу в колонию?

Иннокентий перевёл взгляд на стену, где висела грамота от дирекции ФСИИН «Ледковской Марии Яковлевне». Под ней искрила проводка и корячился синий стул, задавленный неровной стопкой из желтых и белых папок. Собственно, эти папки забили весь кабинет: ещё два стула, стол, шкаф с календарём-распашонкой, подоконник. За подоконником открывался вид на мусорный бак, платан и желтую трубу газопровода. Платан бесшумно покачивался, в мусорном баке копался облезлый кошак.

– Моя дочь здесь, – тихо сказал Иннокентий. Ему не хотелось говорить об Ане, не хотелось просить, выпрашивать, но иного в голову не приходило. – Я много совершил в жизни, чего… о чем жалею, это…

– Я не священник, давайте без исповедей.

Иннокентия будто ошпарило. Шея у него вспотела, в солнечном сплетении жгло. Он посмотрел в лицо инспектора – спокойное, равнодушное, пустое, как бы обескровленное ежедневными очередями из бывших и настоящих зэков.

Это же лицо висело в коридоре, на доске почета.

Наверное, хороший работник, подумал Иннокентий.

Приходит за пятнадцать минут на службу, уходит в десять вечера. Показатели перевыполняет.

Отличный работник.

– Знаете, сколько вас, – инспектор очертила взглядом Иннокентия, – вот таких, являются сюда и говорят этими же словами? А на второй день вы прирезаете кого по пьянке. Или тащите телевизор у соседа.

Она вновь взялась за бумаги, но уже на постановлении суда ее лицо изменилось.

– Ну, да ещё с такими наклонностями. Езжайте-ка вы лучше в Ростов. Пусть там с вами возятся, разбираются…

Холодные ее глаза лениво изучали документы. Холодные глаза человека, который мастерски научился не замечать чужую беду. Который ежедневно «проходит мимо». Глаза чиновников, кадровиков, бухгалтеров, депутатов и президентов.

Костян смотрел так же.

Нет, это со зла. Костян только притворялся частью этой своры, но, кажется, еще сохранил подобие души. Иннокентий тоже притворялся – в тюрьме иначе никак.

При мысли о колонии навалилась тяжесть, бессилие.

Ну что он рыпается? Куда? Зачем? И не таких ломали – и более сильных, и более умных. Можно только смириться или подстроиться. Прогнуться.

– Я могу починить проводку.

Инспектор замерла. Губы ее вздрогнули.

– Что, простите?

– Отопление. Канализацию, – продолжил Иннокентий. – Заменю унитаз, раковину. Все, что плохо работает. Кроме, компьютеров. В них я не силён. Как-то не успел…

Она, явно растерявшись, взяла одну из бумаг, положила обратно. Глаза ее слегка округлились, улыбка удивления рисовала ямочки на щеках.

– Вы осознаете, что лицу при исполнении предлагаете взятку унитазом?

– Все когда-то ломается.

Секунд тридцать они молча изучали друг друга, затем инспектор подняла трубку городского телефона и набрала «8», «8», «9», «7»… Трубка упала обратно на базу. Женщина проредила пальцами густую, как шторы, челку, приосанилась.

– Вы, насколько я понимаю, знаете Герасимова? – спросила она.

Иннокентий медленно кивнул.

– Не отца – сына. – уточнила инспектор. – Следователя.

Чуть помедлив, Иннокентий снова кивнул.

– У нас с ним некоторая договорённость… – она для вида выровняла бумаги и переложила с места на место. – Скажем, есть какой-то знающий, умудрённый годами… так сказать, «альтернативно» одарённый человек. И этот человек использует свои «знания» во благо государства и общества. Сообщает, когда надо. Предупреждает, когда надо. И за это получает…

Инспектор взяла из пачки листовку каких-то праймериз и отпустила над мусоркой. Листовка скользнула вниз, громко стукнула о край ведра и повалилась на бок.

– Ну, некоторые поблажки.

Иннокентию сделалось противно до тошноты.

– Стучит.

– Название зависит от того, на чьей вы стороне. И от того, кем вы хотите быть. Для всякой швали – ну, конечно, стукач. Для обычных людей – не стукач, а человек, который помогает сохранять порядок в государстве.

Они помолчали.

– Вы кем хотите быть? Швалью? Стукачом? – Инспектор взяла ещё одну листовку, занесла над мусоркой и вопросительно приподняла бровь. – Человеком?

Листовка полетела вниз. Ей сменила следующий. Рука инспектора слегка дрожала.

– У нас слишком разное понимание о том, что такое «Человек», – твёрдо ответил Иннокентий.

Инспектор моргнула, заторможенно вернула бумажку на стол, разгладила.

– Распечатаю-ка вам путеводитель по Ростову.

#7. АНЯ

Аня с трудом продиралась сквозь броуновское облако посетителей, которые рассаживались по местам в амфитеатре. Перед шоу людей набралось столько, что в нее то и дело врезались в чьи-то плечи, ноги, руки; перед ней извинялись, ее обзывали.

Аня наконец увидела сотрудницу дельфинария и окликнула.