Атлантическая эскадра. 1968–2005

У экипажа появилось чувство настороженности и тревоги. Ведь гранату не мог подложить чужой, не знающий корабля человек. Этот враг был среди своих. Старший оперуполномоченный высказал свое недовольство тем, что граната была выброшена за борт и его не пригласили для ее изучения. Он не знал, как и что ему докладывать наверх, своим начальникам. Четыре ответственных руководителя: командир оперативной бригады капитан 1 ранга Сергей Сергеевич Мазитов, командир корабля, начальник политического отдела бригады и начальник особого отдела бригады совещались по поводу этого случая. Замалчивать серьезный факт наличия признаков диверсии на боевом корабле было нереально. Кроме командира, никто гранату не видел и не мог сказать, было ли это боевое взрывное устройство или имитация. Взрывное устройство было утоплено. Каждый начальник чувствовал себя неуютно, так как понимал, что информация рано или поздно просочится на флот, и там может разразиться скандал. Решался вопрос, когда и как докладывать о случившемся. На совещании Кибкало сделал заявление, которое сняло напряжение и устроило всех присутствующих.

– Если мы, нарушив радиомолчание, доложим сейчас на флот о том, что обнаружили взрывное устройство в машинном отделении, командование флота расценит это, как нашу неуверенность в безопасности корабля. Там поймут, что мы перекладываем ответственность за произошедшее на их плечи и вынуждены будут принимать меры. Нас возвратят в базу для досмотра и разбирательства. Боевая служба, на подготовку к которой истрачено много сил и времени, будет сорвана. Никто лучше нас, моряков, которым предстоит на «Жгучем» жить и трудиться в море более чем полгода, корабль не проверит и не осмотрит. Сейчас опасность отсутствует. Найденное взрывное устройство мы в качестве доказательства предъявить не сможем. Поэтому у нас нет экстренной необходимости будоражить докладом командование флота. Как командир корабля, видевший это устройство и державший его в руках, я официально заявляю командованию оперативной бригады, что граната была учебной.

Необходимость доклада на флот отпала. Представителю органов государственной безопасности было высказано пожелание разобраться по своим каналам, кто мог это совершить.

На четвертые сутки похода погода стала резко ухудшаться. Топлива на корабле оставалось все меньше. Чем больше расходовалось мазута из донных цистерн, влияющих на остойчивость, тем более валким на волне становился корабль. Качка усиливалась. Прогноз на последующие несколько суток указывал на приближение сильного шторма. Для сокращения дистанции до танкера проложили курс прямо к точке заправки. Корабль, переваливаясь с борта на борт, зарывался носом в нарастающие волны, шел против ветра и волн, скорость движения падала, расход топлива увеличивался. Расчеты показывали, что при такой погоде мазута хватит не более чем на 30 часов.