Атлантическая эскадра. 1968–2005

Затем свободный конец троса обязательно должен стегануть по надстройке, взвиться над мостиком и, наделав всякого рода безобразий, успокоенным исчезнуть через носовой полуклюз навсегда. Завести буксир через буксирную брагу, как и положено при постановке на бакштов, было практически невозможно. На седьмом заходе все увенчалось успехом. Встали на бакштов на 120 метров, подстраиваясь под период волны. Шланг диаметром 320 мм выбрали ходом за считанные секунды, торопить и подгонять никого не приходилось. На танкере тоже понимали безвыходность ситуации. На винт работал только один котел из четырех, и о подборе скорости оборотами винтов при таком волнении, когда винты вылетали из воды и молотили воздух, говорить не приходилось. Танкер давил топливо давлением 21 кг, на всю мощность своих насосов. На бакштове корабль продержался 8,5 минут, приняв за это время 255 тонн. О воде и речи быть не могло. Буксирный конец лопнул вместе со шлангом, но с бака все успели к тому времени укрыться, и фонтанирующий мазутом, оборванный

форштевнем корабля шланг исчез в зелено-белой пенной мути моря, как и сам танкер. С дистанции более 100 метров танкер не просматривался. Выбранного топлива должно было хватить до базы экономическим ходом. Вздох облегчения был не только у командира. Команда тоже понимала трагизм положения корабля. Наконец, корабль вышел из глаза циклона и волна стала круче. Самое главное, что все целы, сохнут по кубрикам, топливо есть, осталось только повернуть на обратный курс и лечь по волне и дать ход чуть более скорости волны. Тогда волна не поломает эсминец. Поворот на обратный курс в такую погоду – дело более чем рискованное, и маневр корабля должен быть выверен с ювелирной точностью. Карцев вместе со штурманом более двадцати минут замеряли период волны с секундомерами в руках, вычисляя благоприятный момент для поворота на 170 градусов, чтобы не встать лагом к большой волне и избежать излишнего и опасного крена. Наконец был выбран подходящий момент для поворота. Работая машинами враздрай на полных оборотах, повернули на курс в базу, под берег, по волне. Хотя крен достиг 52 градусов, корабль вел себя спокойно. Много раз бывало и хуже. Корабль вошел в базу на последних остатках мазута и воды. На прямой подхода, за 100 метров до стенки, котлы погасли, и корабль шел на незначительной инерции. Швартовые команды «поймали» притершийся к причалу корабль и закрепили. Команду на вывод машин и «пар от маневровых отвести» Карцеву давать не пришлось. Он кончился сам.

Итог выхода – потерянное буксируемое устройство, потеряны все катера, плоты, леера бака и шкафута, юта, загнуты на стволы бортовых автоматов настилы надстройки, оборваны все швартовы, трещина по верхней палубе под торпедным аппаратом по миделю от борта до борта. Эсминец встречал на причале, кроме швартовых команд, только один человек – Первый Заместитель Командующего СФ. Время 19.30. Он трижды спокойно задал два вопроса: «Всех пересчитал? Точно все целы?» На борт не поднимался, прошелся вдоль борта по причалу, покачал головой, еще раз переспросил: «Точно ли все на месте»? И, получив утвердительный ответ, приказал: «Утром перейти в завод. Корабль восстановить. Выход на испытания через две недели». Танкер с топливом уже швартовался к левому борту. Комментарии к этому эпизоду излишни.

4. Командир БПК «Гремящий» В.Г.ДОброскоченко