Атлантическая премьера

Соледад послушала, как эти моторы несут Купера на съедение акулам, и сказала:

– Сейчас я уйду, мне нужно будет проконтролировать, как все это закончится. А к тебе пришлю Марселу, по-моему, уже время ланча. Больше двух раз ее не трахай, а то к вечеру останешься пустым.

Соледад оделась, предварительно ополоснувшись в душе, и, шелестя волосами, долго причесывалась, суша волосы феном. Потом ее выпустили из каюты, а я остался сидеть взаперти. Минут через пятнадцать в каюту пропустили Марселу с подносом, на котором стояла бутылка кока-колы, гамбургер с булкой, мороженое с накрошенным бананом.

– Привет! – сказала Марсела с сочувствием. – Ты сидишь под арестом, и проклятая тюремщица Соледад подвергает тебя изнасилованиям?

– Вроде того, – кивнул я, – хотя насчет изнасилования – это слишком сильно сказано.

Марселочка прибыла в своем (точнее, позаимствованном у Мэри и Синди) зеленом купальничке, на нее мне было смотреть приятно, но – не более того. Кока-кола и гамбургер привлекали меня много больше, мороженое – тоже.

– Тебя кормили? – спросил я, пытаясь быть джентльменом, но слава Богу, делиться гамбургером мне не пришлось.

– Мэри сидит на компьютере, словно нанятая, и ругается, потому что ее под охраной заставили готовить завтрак, а потом ланч на всю эту банду, которая у нас на борту. Их тут десять, не считая Соледад. Завтраком накормили и Купера, который только что улетел. Соледад отпустила их всех на гидроплане, кроме Купера-младшего. Его и Синди заперли в каюте напротив нашей. Пост ООН разоружен, этих бразильцев вместе с комиссаром поймали на заре, без единого выстрела. Их держат в вертолетном ангаре. Рядом, метрах в пятидесяти от нас, стоит яхта Соледад. Там держат пленных шведов с «Ульрики», – Марсела шепотом выпалила мне всю известную ей обстановку.

– А ты где сидишь? – спросил я.

– Вообще-то в соседней каюте, ближе к корме. А Мэри – через каюту, ближе к носу. Но нас постоянно выводят. Мэри – потому что работает на компьютерах, без нее к ним никто не может подойти. А меня – потому что Соледад считает меня самой глупой и думает, что я ее больше всех боюсь. Я ее и правда боюсь, но не настолько, насколько она думает. А я, между прочим, пока хожу туда-сюда по яхте, кое-что подмечаю. Вся банда разделена на три группы. Одни на берегу, сторожат бразильцев. Другие – на яхте Соледад, которая называется «Орион». На носу у нее стоит пушка, которая убирается под палубу, а ближе к середине – два больших пулемета, они тоже убираются под палубу. Просто я видела, как их поднимали и чистили, а потом опускали. Соледад знает, что мы с Мэри не сможем договориться. Она хитрая.

Пока она тараторила, я съел все, что было на подносе, не тронув только стекло и фарфор. Жизненный тонус прибыл, поднялся.

– Ну, как тебе Соледад? – спросила Марсела с плохо скрываемой ревностью.

– Только не говори, что у вас ничего не было и вы два часа беседовали о Священном Писании…

– А я и не буду этого утверждать, – ответил я. – Тебе обстоятельно рассказать, с подробностями?

– Но она не могла тебе не понравиться, – Марселочка явно настырничала, – я знаю эту гадину, она кого угодно сведет с ума. Но не потому, что ей кто-то нравится, а потому, что ей от кого-то что-то нужно.

– Она же профессионалка, – сказал я, пожав плечами, – ей положено использовать секс в целях производства прибыли и создания прибавочной стоимости… Так сказал наш великий учитель Карл Маркс.

– Я тоже шлюха, – проворчала Марсела, – заработок есть заработок, но если клиент мне выплачивал оговоренную сумму, я никогда не высасывала из него больше, чем нужно. А она со всех тянула подарки, очаровывала тех, кого не только что не любила, а ненавидела смертной ненавистью. Вот эти изумрудные сережки, которые она носит сегодня, – подарок дона Паскуаля Лопеса. Им цена

– не одна тысяча долларов. Гонорар, который мне предлагали – семьсот за визит. Она же мне сама рассказывала, какой этот Лопес зануда и слизняк, однако так его охмурила, что он в буквальном смысле вылизывал ей языком промежуток между ягодицами…

– Фу, – сказал я, передернувшись, – зачем ты мне после еды рассказываешь такие гадости?

– Это для того, чтобы ты не очень задирал нос, после того как за сутки переспал с четырьмя подряд. Я одна отношусь к тебе бескорыстно. Мэри просто захотелось попробовать, что такое мужчина, Синди приревновала к тебе Мэри и решила ее наказать, а Соледад – для каких-то своих грязных делишек. Кроме того, она очень тщеславна, ей всем хочется утереть нос…

Я очень по-хозяйски развязал бантик на спине и снял с Марселы зеленый бюстгальтер.

– Ты свежее ее… – сказал я, сдергивая трусики и поглаживая прохладную попку Марселы. Она повисла у меня на шее, подцепила пальцами своих ножек мои плавки и сдернула их с меня так ловко, что я даже опомниться не успел.

Мы шлепнулись на ту же самую простыню, где я лежал с Соледад, и Марсела брезгливо проворчала:

– Все своими духами провоняла!