Атомная бомба

«За 2 истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геолого-разведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места.

Урановая промышленность в настоящее время базируется только на 4 месторождениях (Табошар, Май-Ли-Су, Уйсурсай и Адрасман) с очень ограниченными разведанными запасами урановых руд (173 700 тонн руды с общим содержанием 240 тонн окиси урана). Свыше 10 других месторождений, где найдены проявления урана, вовсе не разведаны…»

В «Справке» подробно описана ситуация на каждом месторождении. К примеру, у одной из геологических партий, работающих на Табошаре, вместо 53 рабочих есть только 17, из 60 необходимых лопат только… пять!

Как и положено было в таких случаях, авторы «Справки» предлагают вполне принять конкретные меры. Они в полной мере соответствуют тому времени и обращены к тому человеку, который привык «исправлять положение» быстро и четко. Итак, вывод таков:

«Ввиду того, что Академия наук и Наркомцветмет в течение 2 лет не смогли вывести из кустарного состояния работы по добыче и переработке урана и научно-исследовательские работы по изучению и использованию урана, просим принять предлагаемый нами проект постановления ГОКО, предусматривающий:

а) передачу научно-исследовательских работ по урану, добычу и переработку основных урановых месторождений в ведение НКВД СССР;

б) выделение НКВД СССР необходимого оборудования и материалов для развертывания работ по урану».

Что характерно: речь в документе о людях — специалистах, ученых, шахтерах, рабочих — не шла. Ясно, что эту проблему сотрудники НКВД решат намного быстрее, чем обеспечение урановых шахт машинами и механизмами.

«Красная книга» Семенова

«Атомный проект» для Садовского начался сразу после войны. Он надеялся вернуться в Ленинград, где до эвакуации работал институт «НН» (академика Н.Н. Семенова). И, казалось бы, ничто не предвещало крутого поворота в судьбе.

Атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки, конечно же, вызвали у всех определенный интерес, но информации безумно мало, да и научные интересы Михаила Александровича были в стороне от ядерной физики. Атомными бомбами занимались Харитон и Зельдович, об этом шеф упоминал вскользь, а сами ученые не проронили ни слова — секретность… Впрочем, Садовский на свой страх и риск провел расчеты мощностей бомб, упавших в Японии. У него получилась цифра — от 10 до 15 килотонн. Понятно, что говорить о большой точности в расчетах не приходилось — ведь он использовал данные по обычной взрывчатке, ну а тут случай особый. Но свои расчеты он все-таки передал одному из начальников Метростроя — там взрывы использовались интенсивно. Тот начальник был по фамилии Ленин, оттого Садовский и запомнил его.

А в начале 50-х годов случился с его расчетами конфуз. Записку в Метрострое нашли и передали сразу же «по инстанции». Она попала в ведомство Берии. Разразился страшный скандал: утечка сверхсекретных данных! Но к тому времени Садовский уже был известен хорошо — и данный случай ограничился лишь шутками в их узком кругу. Тем не менее, старая записка Садовского была немедленно засекречена.

Н.Н. Семенов отправился из Казани в Москву, чтобы определить судьбу своего института. Втайне «НН» надеялся возглавить «Атомный проект» — уже несколько писем направил он Сталину, но ответа не получил. Ему было невдомек, что несколько лет назад выбор пал на Курчатова, что его сотрудники — Харитон и Зельдович — знакомятся с материалами, приходящими от разведки, что ему не суждено быть первым… Однако поездка академика Семенова в Москву дала неожиданный результат. Ему сообщили, что теперь Институт химической физики займет здание Музея народов на Воробьевых горах и что ему предстоит выполнять «важнейшее правительственное задание».