Атомные агенты Кремля

17 декабря 1941 года резидент советской внешней разведки в Великобритании Анатолий Горский («Вадим») сообщил в Москву: «что в его страну по урану-235 в ноябре приезжали ученые Юрей и Пигрем, к-е обратно возвратились во 2-й половине ноября. О целях их приезда Листу установить ничего не удалось. О приезде Фаулера и Тэйлора «Листу» ничего неизвестно. Наше задание передано Листу»[48].

По мнению британской разведки, именно данные, переданные Кернкроссом об американских и британских исследованиях в области ядерного вооружения, легли в основу советской ядерной программы.

В 1941 году Кернкросс перешёл работать в секретный разведцентр Блетчли-парк, занимавшийся дешифровкой немецких военных сообщений. Это сделало его помощь Советскому Союзу поистине драгоценной: он передавал в Москву данные о главном противнике. Перебежчик Олег Гордиевский, раскрывший связи Кернкросса с советской разведкой, написал: «Шотландец Джон Кернкросс был в контрразведке и имел много материалов-перехватов немецких сообщений. И хотя англичане сами передавали военную информацию Советскому Союзу, но часть, которую они не хотели передавать, передавали секретно Кернкросс и завербованный им агент в отделе перехвата Лео Лонг».

Когда в ноябре 1942 года Центр приказал резиденту советской внешней разведки в Великобритании Анатолию Горскому «принять срочные меры к получению дополнительных материалов по урану в связи с заинтересованностью инстанций в этом в-се и намерением принять на этот счет решение госуд-й важности. Материалы должны освещать проведенные за последний год научно-опытные работы и их результаты, а также освещать практич-е использование проблемы урана для воен. целей, в частности, положение со строительством установки…». Горскому было «предложено лично заняться выявлением возможностей резид-ры для выполнения этого задания. Выяснить возможности «Листа» по его прежнему месту работы»[49]. Маловероятно, что «Лист» смог чем-то помочь в решение поставленной перед резидентурой задачи.

В феврале 1943 года Кернкросс сообщил о планируемой Вермахтом операции на Курской дуге, на фронте протяжённостью 1200 км. Это позволило РККА выстроить противотанковую оборону и сконцентрировать свои танковые силы, а также нанести упреждающий авиаудар по позициям противника за 15 минут до планировавшегося немцами наступления и получить преимущество. За этот подвиг Кернкросс был награждён боевым Орденом Красного знамени.

В 1944 году Кернкросс перешёл на работу в МИ-6 (разведка).

В конце войны Кернкросса перевели в Казначейство Великобритании. Несмотря на то, что сам Кернкросс утверждал, что прекратил сотрудничество с советской разведкой, его куратор Юрий Модин утверждает обратное. В 1948 году последний прибыл в Лондон в качестве пресс-атташе Посольства СССР, чтобы курировать Бёрджесса, Бланта и Кернкросса, и отмечал, что вся важнейшая информация проходила через Казначейство и данные, предоставляемые Кернкроссом, были превосходными. В мемуарах 1994 года[50], которые Модин показал Кернкроссу перед публикацией, он назвал его «своим лучшим агентом». Он только сожалел, что Кернкросс был не слишком вежлив с аристократами из британского истеблишмента. «Почему его терпели на гражданской службе, мне было непонятно», — свидетельствовал Модин. Чтобы скрасить недовольство Кернкросса работой в Уайтхолле, советское правительство выделило деньги на покупку автомобиля для него, а в 1951 году — на свадебный подарок.

Кернкросс не смог освоить шпионскую микрокамеру, однако компенсировал это предоставлением полного пакета документов создаваемого НАТО — структуры альянса, схемы финансирования и состава.

Когда после двух лет расследования контрразведка МИ-5 заподозрила в шпионаже одного из «кембриджской пятёрки», Доналда Маклейна, которого куратор разведки в Великобритании Юрий Модин накануне ареста переправил в СССР через Швейцарию, сопровождать его до Швейцарии было поручено другому члену «пятёрки», Гаю Бёрджессу. Но вместо того, чтобы вернуться в Лондон, тот проехал дальше, в СССР, после чего на него уже пали подозрения. При обыске в его квартире был обнаружен футляр от гитары, набитый бумагами. Среди них был найден документ Форин-офис с рукописными заметками без авторства. Экспертиза почерка показала, что заметки принадлежат Кернкроссу. До этого момента Кернкросс утверждал, что дружит с Бёрджессом, однако не осведомлён о его заказчиках, той же версии придерживался Модин. Действительно, организация связей с агентами КГБ была столь совершенна, что Кернкросс, которого Бёрджесс как более высокое должностное лицо МИДа заставлял передавать ему секретные документы, был уверен, что тот делает это только для того, чтобы не затягивать время из-за обычной бюрократии.