Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Конечно, мне было интересно – а как наши об этом узнали? Тогда никто не мог объяснить мне, что рядом с американской авиабазой Гринем-Коммон, что километрах в восьмидесяти западнее Лондона, уже пятый год сидел неприметный ценный кадр из резидентуры ГРУ с непоэтичным позывным «Барсук», который с началом войны с помощью хитрой оптики и радиоаппаратуры отслеживал все взлеты и посадки с этого аэродрома. А 14 июня с этой авиабазы взлетела пара «Ардварков» F-111Е из 20-го тактического истребительного авиакрыла ВВС США (перебазированного в Гринем-Коммон накануне, после того как их родная авиабаза Лейнкенхит и особенно ее ВПП пришла в негодность после налета русских). Следом за бомбардировщиками взлетел еще и «ЕF-111», он же «Равен», мощный рэбовский агрегат радиоподавления. Это насторожило Барсука, ну, а потом, когда взлетевшая пара «Ардварков» начала использовать в радиопереговорах не шибко сложный, но хорошо знакомый нашей армейской разведке натовский код, Барсук понял все – «сто одиннадцатые» тащат спецподвески, каковые будут использованы в самое ближайшее время. Дальше не составляло труда понять, куда эта ударная группа направляется, сначала по данным РЛС, а потом по переговорам летчиков с землей. Правда, оба «F-111Е» радары засекли только в момент пересечения Ла-Манша, дальше они пошли с огибанием рельефа, на предельно малой высоте. Времени было очень мало, но все-таки наши истребители сделали что могли – сумели атаковать осуществлявших прикрытие и выполнявших отвлекающую функцию «F-16» и смогли, ценой потери четырех своих «МиГ-23», сбить «Равен» и три «шестнадцатых». Но ударная пара (где шестидесятиколотонную «В-61» нес только ведущий, а на машине ведомого висела только аппаратура объективного контроля) оторвалась на сверхзвуке, оставаясь почти невидимой на своей предельно малой, и таки вышла в район сброса. Я, разумеется, таких подробностей не мог знать.

Господи, как же много, оказывается, можно сделать за двадцать минут! После получения команды «Атом» я словно превратился в живой хронометр – секунды неотвратимо затикали в моей черепушке, словно я сидел верхом на этой самой атомной бомбе…

Слава богу, что наши основные силы находились позади меня и еще не вошли в городишко. Последовала моя команда начштаба Шестакову – срочно развернуться и оттянуться назад по этому шоссе, обозначенному на вражеских картах как «№ 2», как можно дальше от городских окраин и на максимальной уходить с основными силами влево, по дороге, обозначенной на тех же картах как «№ 20» и ведущей на Тонгерен. Через десять минут остановиться, рассредоточиться и замаскироваться, укрывшись в складках местности и вообще где только можно. Личному составу задраиться в машинах и ждать. Из машин без приказа никому не выходить. При выходе использовать противогазы и ОЗК. ПВО и химикам капитана Сырцова быть особо начеку. Через двадцать минут заглушить двигатели и перейти в режим полного радиомолчания путем отключения аппаратуры. Связь возобновляем через двадцать минут после «Калины красной»… Чуть не сказал вслух – если будем живы…

На дороге возникла некоторая сутолока, но заторов или поломок не было – водители, похоже, просекли, что сейчас на кону. Я и шесть танков первой роты Кутузова отходили последними. Я чуть ли не посекундно смотрел на свои «командирские». Время неудержимо утекало, и хотя основные силы быстро отходили, у тех, кто вошел в Билзен, возникла какая-то необъяснимая заминка. Попытка вызвать по радио разведчиков ни к чему не привела – проблема со связью, что ли? Я увидел только два выходивших из города «Т-64А», экипажи которых меня, видимо, услышали. Остальные, похоже, непоправимо замешкались на узких улицах. Черт возьми…

Мы успели отойти еще километра на три. Потом время закончилось, и я скомандовал Кутузову сходить с дороги и рассредотачиваться. Танки задним ходом полезли с дороги. Шестаков доложил о том, что главные силы уже рассредоточились. Я приказал переходить в режим радиомолчания и задраиваться. Глянул на часы – с момента разговора со Сто вторым шла девятнадцатая минута. Время у нас практически кончилось.

– Уходи с дороги! – приказал я Черняеву. Дорога шла по довольно высокой насыпи, и наш «Т-72», кормой вперед, снеся ограждение, сполз с шоссе и встал за этой самой насыпью, так что даже башенных радиоантенн со стороны, стало почти не видно. Два «Т-64» двигались в нашу сторону, но, похоже, они все еще были довольно далеко и уже ничего не успевали – проживут ровно столько, сколько проедут. Последнее (очень возможно – действительно в последний раз в жизни), что я увидел, – голубое небо и росшие по сторонам дороги зеленые то ли липы, то ли дубы и какие-то аккуратные сараи. После этого я задраил люк.

– Все! Полное радиомолчание! – на всякий случай передал я в эфир еще раз и вырубил рацию.