Атомный сон

Женщина неотрывно смотрела на высокую узкую кровать, с которой почему-то были сброшены и простыни, и одеяло. На обтянутом грязно-серой материей матрасе двигались два обнаженных тела. У опирающегося на локти мужчины лопатки выступали над спиной сантиметров на пятнадцать. Еще один… Прижатая им к кровати девушка что-то сдавленно шептала, но музыка заглушала слова. Звук шел из портативного проигрывателя, болтающегося на поясе у последнего бандита. Тот стоял у кровати, одной рукой держа девчонку на волосы, другой перехватывая в кистях ее тонкие руки. Лицо его было безмятежно-невозмутимым, с тем едва заметным самодовольством, какое встречается у легких дебилов.

«Yesterday»…

Старик медленно повернул голову в мою сторону. Я приложил палец к губам, потом пригрозил им. Музыка еще продолжалась, в прозрачной коробке проигрывателя вращался радужно отблескивающий диск, и я хотел дослушать запись до конца… Но парень с дебиловатым лицом тоже поворачивался в мою сторону, и руки его, отпуская девчонку, скользили по поясу, нащупывая рукоятку пистолета.

Автомат в моих руках проснулся. Нехотя стукнул в латунный кружочек капсюля боек, ударили в ствол пороховые газы, выплевывая крошечную свинцовую пульку, передергивая затворную раму…

Короткая очередь пришлась в голову. Секунду парень еще стоял – жутковатая фигура с наполовину снесенным черепом. Потом стал валиться – не сгибаясь, прямой как столб, с фонтанчиком крови, плещущим из серовато-багровой каши в остатках головы. Тело глухо впечаталось в пол. Раздался слабый хруст, и музыка смолкла. Так я и знал… Надо же было ублюдку упасть так, чтобы раздавить практически вечный лазерный проигрыватель с питанием от солнечных батарей. Мне всегда не везет в мелочах.

Теперь стал слышен шепот девушки. «Мама, мамочка… мама…» Насилующий ее парень взглянул на меня, и я скривился от гадливости – над обычными человеческими глазами мутнел третий, немигающий, холодный, как у змеи, глаз. Сходство с часовым было полным – не иначе как близнецы. А трехглазый все смотрел на меня, еще не осознав происходящего и продолжая раскачиваться в уже затихающем ритме. …Лицо его вдруг расплылось, приобретая блаженно-бессмысленное выражение, расслабляясь.

– Принц! Возьми!

Пес прыгнул к кровати, сжимая челюсти на босых ногах парня. Тот пронзительно закричал, выгнулся, пытаясь руками дотянуться до морды Принца. Пятясь, собака потащила его из комнаты.

– Не шуми! Но пусть он пожалеет, что дожил до этого дня, – крикнул я вслед Принцу. Повернулся к старику. Женщина вскочила, бросилась к кровати, обняла скорчившуюся, закрывающую лицо руками девушку. Мужчина продолжал сидеть. Расслабленные руки лежали поверх автомата.

– Оружие брось, – посоветовал я.

Автомат стукнул о пол. Старик повернул голову ко мне, знакомо ухмыляясь.

– Ты о

чень изменился, – с удовольствием сказал я. – Постарел. Сам не насильничаешь, только любуешься на подручных… Но рожа у тебя все такая же мерзкая, Джереми.

– Ты тоже не похорошел, дракон.

Он понимал, что обречен. И выбирать выражения не собирался.

– Если бы ты знал, как мы тебя искали после… после Элдхауза. Он что, специально вас всех отослал?

– Конечно. Сказал, что собирается вечером выпустить драконов в полет. Сказал, что дает нам полчаса, за которое можно удрать, пока у драконов слабые крылья. Джереми рассмеялся: – Драконы… Ничего человеческого в душе… Забывшие слово «добро»… Вот разочаровался бы Элдхауз, увидев тебя.

Он сознательно втягивал меня в разговор, в споры, тянул время. Джереми не понимал, что это бесполезно.

– Почему разочаровался?

– Как почему?.. Лучший его ученик – и вдруг добрый. Добрый дракон. Абсурд.

– Джереми, я искал тебя пятнадцать лет. И твои слова меня даже не злят. Ты рассчитываешь на возвращение шестого? Того, кто гнался за убежавшей девчонкой? Я убил его у реки.

Джереми вздрогнул. Он явно на это рассчитывал. Но ответил с издевкой:

– Вот и говорю – добрый дракон. Уничтожил бандитов, спас детей и женщин… Может, ты и спать с ней не будешь?

Он кивнул на девушку. Я невольно перевел взгляд. А девчонка действительно симпатичная… Она пыталась закрыться поднятым платьем, но это не мешало видеть чуть разведенные в стороны груди с маленькими острыми сосками; длинные, прямые ноги с нежными, розовыми подошвами; тонковатые, но красивые бедра. Меня захлестнуло волной желания – бешеного, нестерпимого. И проблемы, в сущности, никакой не было…

– Не буду, Джереми. На ней еще не высох пот твоего трехглазого ублюдка.

– Узнаю Драго. Ты всегда отличался брезгливостью. Но чистеньких девчонок ты тут не найдешь – эта была последней.

Джереми загоготал. Видимо, мысль, что он успел напакостить мне напоследок, его утешала.

– Ну, стреляй же, Добрый Дракон Драго! В этом поселке тебя будут благословлять до скончания дней! И всем расскажут про самого хорошего, самого доброго на свете дракона!

Поднятый автоматный ствол снова опустился. Я молча рассматривал лицо Джереми. Ему не могло быть больше пятидесяти, хотя выглядел он полным стариком. Но сообразительности он не потерял…