Ацтек. Том 2. Поверженные боги

— Боюсь, что жизнь там так же уныла, как, судя по твоему описанию, она протекает в тоскливом Ацтлане. Мы ведем войны, но они ничего нам не дают. За время твоего отсутствия наши владения не расширились ни на пядь. А между тем множатся мрачные, предвещающие беды знамения.

Правитель снизошел до краткого рассказа об имевших место за прошедшее время событиях. Он не оставлял упорных попыток сокрушить и покорить столь же упорно отстаивавшую свою независимость Тлашкалу, но тлашкалтеки, несмотря на потери, сохранили самостоятельность и лишь прониклись к Теночтитлану еще большей враждебностью. Единственное недавнее сражение, которое Мотекусома мог назвать относительно успешным, представляло собой лишь вылазку, являвшуюся к тому же ответной мерой. Жители городка под названием Тлаксиако, это где-то в земле миштеков, перехватывали и оставляли себе дань, посылавшуюся южными городами в Теночтитлан. Мотекусома лично повел туда свои войска и превратил городок Тлаксиако в лужу крови.

— Однако дела государственные были все же не столь приводящими в уныние, как явления природы, — продолжил он.

Оказалось, что однажды утром, примерно полтора года тому назад, все озеро Тескоко вдруг забурлило, как штормовое море. В течение целых суток оно металось и пенилось, затопив низкие берега. И совершенно без всякой на то причины: не было ни бури, ни ветра, ни землетрясения, — ничего, чем можно было бы объяснить внезапный подъем воды. Потом, уже в прошлом году, тоже совершенно необъяснимо вдруг вспыхнул и выгорел дотла храм Уицилопочтли. Правда, святилище быстро восстановили и бог не явил никакого знака своего гнева, но огонь, полыхавший на вершине Великой Пирамиды, был виден по всему озерному краю, и сердца видевших его наполнялись страхом.

— Весьма странно, — согласился я. — Как мог загореться каменный храм, даже если бы какой-нибудь безумец и поднес к нему факел? Камни не горят.

— Свернувшаяся кровь горит, — отозвался Мотекусома, — а изнутри храм был покрыт толстой коркой запекшейся крови. После пожара над городом еще долго висело зловоние. Но эти происшествия, что бы они ни предвещали, в прошлом. Теперь грядет самое страшное знамение.

Он указал на небосвод, и, когда я взглянул туда через топаз, у меня вырвался вздох. Наверное, без кристалла я даже не заметил бы того, что мы называем дымящейся звездой. А вы, испанцы, именуете это кометой.

Выглядела она совсем не страшно, словно какой-то светящийся пучок или хохолок среди прочих звезд, но я, конечно же, знал, что это предвещает великое зло.

— Придворные звездочеты впервые увидели дымящуюся звезду месяц тому назад, — сказал Мотекусома, — когда она была слишком мала и ее невозможно было разглядеть невооруженным глазом. С тех пор она стала появляться на одном и том же месте каждую ночь, всякий раз становясь все больше и ярче. Многие уже не решаются выходить по ночам из дома, и даже отъявленные смельчаки стараются не выпускать детей на улицу с наступлением темноты, чтобы уберечь от несущего зло света.

— Так, значит, — спросил я, — эта зловещая звезда побудила моего господина искать общения с богами в священном городе?

— Нет, — со вздохом ответил он. — Или, во всяком случае, Это не главное. Разумеется, небесный призрак внушает немалую тревогу, но я еще не сказал о более позднем и более страшном знамении. Ты знаешь, конечно, что главным богом города Теотиуакана был Пернатый Змей и что издавна существует поверье о том, что он и его спутники тольтеки в конце концов вернутся, чтобы вновь обрести власть над этими землями.

— Мне ведомы предания, владыка Глашатай. Говорят, что Кецалькоатль якобы построил какой-то волшебный плот и уплыл на нем далеко на восток, пообещав когда-нибудь вернуться.

— А помнишь ли ты, воитель Микстли, как года три тому назад ты, я и Чтимый Глашатай Тескоко обсуждали рисунок на клочке бумаги, доставленном из земель майя?

— Помню, мой господин, — пробормотал я с легким беспокойством. — Там был изображен огромный дом, плывущий по морю.

— По восточному морю, — подчеркнул он. — По-видимому, в этом плывущем доме были и обитатели. Вы с Несауальпилли назвали их чужаками. Пришельцами. Иноземцами.

— Помню, мой господин. И что же, мы ошиблись, называя их так? Мой господин хочет сказать, что на том рисунке на самом деле был изображен Кецалькоатль, возвращающийся со своими воскресшими из мертвых тольтеками?