Ацтек

Рад сообщить Вашему Величеству, что в качестве клейма на щеке осужденного не используется более унизительная буква «G», означающая позор военного поражения. Теперь мы выжигаем там инициалы владельца раба (если только осужденной не является привлекательная женщина, внешность которой хозяин предпочел бы не портить). Помимо того, что клеймо является знаком собственности, затрудняющим побеги, оно в конечном счете отмечает и тех рабов, которые в силу своей неискоренимой склонности к бунтарству не годятся для работы. Многие такие неисправимые смутьяны, сменив нескольких хозяев, теперь носят на своих лицах многочисленные и накладывающиеся друг на друга инициалы прежних владельцев, как если бы их кожа представляла собой манускрипт, текст коего написан поверх иного, более раннего.

В последнем письме Вашего Сострадательного Величества содержится еще одно доказательство Вашей безмерной доброты, ибо, говоря о переживаниях нашего хрониста-ацтека, лишившегося жены, Вы указываете, что он «хоть и принадлежит к низшей расе, но, по-видимому, обладает вполне человеческими чувствами и способен переживать моменты счастья или горя столь же остро, как и мы». Ваше сочувствие нам понятно, ибо всему христианскому миру ведомы верная и пламенная любовь Вашего Величества к Его царственной супруге юной королеве Изабелле и наследнику престола малолетнему сыну Филиппу. Однако мы почтительно рекомендуем Вашему Величеству не распространять безмерно свое сочувствие на лиц, коих наш монарх не может знать так хорошо, как мы, а особливо на тех, кто, подобно вышеупомянутому дикарю, снова и снова показывает себя не заслуживающим доброго отношения. Не дерзая спорить с Вашим Величеством, мы признаем, что порою и он способен испытывать чувства, достойные белого человека. Однако от проницательного взора Вашего Величества, разумеется, не укроется, что, хотя этот старый осел и полагает себя христианином, он высказывает непоколебимую уверенность в том, что его покойная супруга продолжает до сих пор блуждать по свету. И почему? Да потому, что в момент смерти у нее, оказывается, не было при себе языческого амулета! Наверняка также заметит Ваше Величество и то обстоятельство, что ацтек сей недолго предавался скорби в связи со своей утратой. На последующих страницах этого повествования он снова встает на дыбы злонравия и ведет себя в своей прежней, привычной для закоренелого грешника манере.