Аттила

О возлюбленный принц, ярче, чем дневное светило,Чьи стрелы в цель летят верней, чем парфянские!Разве моя хвала может сравниться с твоим величественным умом?Как восхвалить твое великолепие и твою красоту?На ложе из золота, на финикийской порфире мать даровала тебе жизнь,И предсказания сулили тебе удачливую судьбу!И Аммон, и Дельфы, так долго немые, нарушили свое молчание,И камень в Кумах — храм неистовой Сивиллы — снова заговорил!

Дородный легат рядом со Стилихоном приподнялся на локте и кисло пробормотал:

— Что-то я такого не припомню.

— По-моему, меня сейчас вырвет, — пробормотал в ответ полководец, — и виноваты в этом будут не их сомнительные британские устрицы.

Оба склонили головы, пытаясь подавить смешок.

Галла на возвышении повернула голову.

Клавдиан продолжал:

Когда в пылу погони ты направлял скакуна среди каменных дубов,И локоны твои струились по ветру,Звери сами падали пред твоими стрелами,И лев был рад получить рану от священной руки принца,Приветствовал твое копье и с гордостью умирал!Когда после псовой охоты ты искал тени лесовИ свободно раскидывал члены во сне,Какая любовная страсть начинала пылать в сердцах дриад,Сколько наяд подкрадывалось к тебе на дрожащих ногах,

Чтобы украсть незамеченный поцелуй!

Многие гости одобрительно засмеялись, оценив восхитительный образ. Даже сам император хихикнул в кубок с вином. Клавдиан великодушно помолчал, дав императору отсмеяться, и возобновил декламацию, потому что осталось еще много:

Кто, хотя бы и более варвар, чем дикие скифы,И более жесток, чем дикие звери,Увидев рядом с собой твою необыкновенную красоту,Не схватит с готовностью цепи рабстваИ не предложит служить тебе?

Аттила проверял остроту маленького фруктового ножичка на подушечке большого пальца.

И весь мир преклонится пред тобой, о благороднейший принц!И я предвижу разграбление далекого Вавилона,И Бактрию, склонившуюся перед законом,

Испуганную бледность на берегах Ганга —И все пред твоим именем!Потому что перед тобой весь мир преклонит колени;Красное Море подарит тебе драгоценные раковины,Индия — слоновую кость, Панчая — духи,А Китай — рулоны желтого шелка.И весь мир признает твое имя, твою империю.И будет это безгранично, без сроков и пределов!

Аплодисменты длились почти так же долго, как читалась сама поэма.

Чуть позже Галла проходила за ложами, чтобы поговорить с управляющим, и случайно услышала, как один из пьяных и неосмотрительных гостей рассеянно интересовался у соседа, присутствовал ли вообще император на сегодняшнем Триумфе?

— Потому что если он там был, я его точно не заметил, — невнятно бормотал гость. — Я, как и все остальные, глаз не отводил от божественного Стилихона!

Галла остановилась.

Не зная, что их подслушивают, второй гость произнес notto voce:

— Наверное, наше Священное Величество был слишком занят — кормил своих любимых цыпляток.

Они захихикали. Потом один посмотрел вверх и увидел, что принцесса стоит прямо позади них. Теплое вино хлынуло у него обратно из горла.

Галла наклонилась и взяла с блюда жареного жаворонка.

— Молю вас, продолжайте, — улыбнувшись, сказала она и перегрызла ножку птички пополам.

Она поговорила с главным управляющим, тот кивнул и быстро ушел. Возвращаясь на императорское возвышение, Галла заметила, что среди детей-заложников не видно негодника-гунна.

Галла подозвала служителя, который сообщил, что мальчик отпросился в туалет.

— Давно?

— Ну, — начал заикаться служитель, и по его лбу потекла струйка пота, — пожалуй, довольно давно…

— Пойди и приведи его.