Аттила

-- А ныне! -- вскричал Визигаст. -- Его намерение на следующую весну гибельнее всех прежних. Хотя он держит свои цели в глубокой тайне, и о них можно только догадываться, но они должны быть чудовищны, судя по силам, которые он собирает. Он созывает все свои народы, а их несколько сот, из обеих частей света, а из третьей, из Африки, вандал протягивает ему руку для страшного союза!

-- Кому грозит беда? Опять востоку? -- спросил Гервальт.

-- Или западу? -- спросил Дагхар.

-- Вернее, обоим, -- заключил Ардарих.

-- Кому бы ни было, -- продолжал король ругов, -- но он будет в шесть раз сильнее, чем был три года тому назад! А его противники? На византийском престоле сидит ничтожество! На востоке Аэций в опале у императора Валентиниана, и ему угрожает кинжал убийцы. У вестготов четыре брата короля враждуют между собою из-за короны. Погибнет свет, погибнет на веки, если покорены будут еще Галлия и Испания. Тогда падут Рим и Византия. Раньше, чем он выступит в этот поход, который увенчается несомненной победой, он должен погибнуть. Иначе он поработит весь мир. Прав я или нет, друг Ардарих?

-- Прав, -- со вздохом отвечал он, прижимая ко лбу стиснутую левую руку.

-- Нет, ты неправ, король Визигаст! -- сказал алеманн. -- Ты был бы прав, если бы он был также смертен, как и мы, и если бы его возможно было обуздать

такими же средствами, как и других людей. Но он злой дух! Он -порождение ада! Так говорят, между собой наши жрецы. Ни копье, ни меч, ни какое другое оружие не может поранить и убить его. Я сам видел это. Я был рядом с ним в Галлии, я упал, как сотни и тысячи падали кругом под тучами стрел и копий: он же стоял прямо и недвижно и смеялся! Я видел, как от его дуновения римские стрелы, подобно соломинкам, отскакивали от его плаща. И что он -- не человек, лучше всего доказывает его жестокость! -- он замолчал и закрыл лицо руками.

-- Тридцать лет тому назад, -- снова заговорил он, -- я был еще мальчиком, но до сих пор помню страшную картину: пойманные им в заговоре против него, мой старый отец, брат и ни в чем неповинная мать корчились и вопили от мук, посаженные на острые колья. На наших глазах мои четыре красавицы-сестры были замучены до смерти им и его всадниками! Меня он бросил лицом на трепетавшее тело отца и произнес: "Такова награда вероломству против Аттилы. Мальчик, научись здесь верности". И я научился ей! -дрожащими губами докончил он.

-- Научился ей и я, -- сказал король гепидов, -- хотя .иначе, но еще внушительнее. Ужас я победил в себе, это я уже и сделал! Но мои узы нерушимы: я связан честью! Подобно тебе, друг Визигаст, в былое время я также находил его иго нестерпимым и захотел спасти свой народ и весь мир. Все было готово: союз с Византией, тайные заговоры со многими германскими королями и вождями склабенов. За три ночи до условленного срока я спал в своей палатке. Проснувшись, я увидел возле своего ложа его самого! В ужасе я хотел вскочить. Он спокойно удержал меня рукой и слово в слово передал мне весь мой план и все договоры, занявшие четыре страницы римского письма!

-- Остальные семнадцать все уже распяты, -- прибавил он в заключение. -- Тебя же я прощаю. Я оставляю тебе твое королевство. Я доверяю тебе. Будь мне верен отныне.

-- В тот же день, -- продолжал король гепидов, -- он охотился со мной и с моими гепидами в дунайском лесу. Утомившись, заснул, положив голову ко мне на колени. Покуда он жив, я не изменю ему.

-- И весь мир должен оставаться во власти гуннов, -- сказал король ругов.

-- Да, пока он жив.

-- А после новой победы так будет уже навсегда.

-- Но сыновья Аттилы не такие, как он сам, -- выразительно заметил Ардарих.

-- Правда! Хотя Эллак достаточно могуч, чтобы удержать за собою все приобретения отца. И тогда у гуннов уже не останется больше ни одного врага!

-- Тогда... они найдутся! -- сказал Ардарих.

-- Прямой королевский ответ, -- нетерпеливо вскричал Дагхар, -- слишком уж загадочно! Значит, придется сражаться без гепидов, да, пожалуй, даже против них! Король Визигаст, пошли меня к Амалунгу Валамеру, я его...

-- Избавь себя от поездки, юный Дагхар, -- сказал Ардарих.

-- Уж и он также не был ли пожащен и... связан? -- сердито спросил Дагхар.

-- Нет. Но они побратались. И остготы не станут драться против гуннов, пока жив Аттила.

-- Он проживет еще долго, ему только пятьдесят шесть лет, -- проворчал Дагхар.

-- А между тем мир погибнет, -- вздохнул Визигаст.

-- Пусть лучше погибнет мир, чем моя честь, -- выпрямившись, спокойно произнес гепид. -- Пойдем, Гервальт. -- Я прибыл сюда, потому что давно предвидел намерение друга Визигаста. Я хотел выслушать и предостеречь его во что бы то ни стало, рискуя даже жизнью, но только не честью. Старый, седовласый герой ругов! Ты сам не надеешься сломить гуннов, если Валамер и я будем на их стороне. А если ты теперь нападешь на них, мы должны будем защищаться. Седобородый король, неужели ты еще не научился первому искусству королей -- выжидать?. Слышишь, старый товарищ, выжидать!