Читаем Аттила полностью

Александр Фомич Вельтман(1800—1870) – русский писатель, поэт, ученый, историк, археолог, языковед, директор Оружейной палаты, член-корреспондент Российской Академии наук и Русского археологического общества, член Общества любителей русской словесности, Общества истории и древностей российских. Он достиг известности как своими научными работами («О Господине Новгороде Великом», «Древние славянские собственные имена», «Достопамятности Московского Кремля», «Исследования о свевах, гуннах и монголах», «Аттила. Русь IV и V века. Свод исторических и народных преданий»), так и беллетристическими сочинениями: романы «Странник», «Кощей Бессмертный», «Саломея», «Лунатик» и др. Вельтман также выступил в качестве переводчика фрагментов древнеиндийского эпоса «Махабхарата» и средневекового германского героического эпоса «Песнь о Нибелунгах».

Обе приводимые нами работы вполне энциклопедичны, основаны на богатейшем количестве источников и, несмотря на фантастичность самой темы, безусловно, заслуживают внимания. Будучи ограничены объемом, мы приводим только те части работ, что относятся к Аттиле и его времени.

При воспроизведении текстов по возможности сохранены авторская орфография и текстовые выделения.


Иван Забелин

История русской жизни с древнейших времен (фрагмент)

Итак о происхождении Уннов, об их первом появлении, от их же современников, мы знаем только одни басни, догадки и темные слухи. Положим, что в самом начале их появления трудно было узнать, откуда они пришли? Но после сношений с Уннами Византии и Рима, после многих миров, договоров и войн, продолжавшихся целое столетие, разве нельзя было услышать от самих же Уннов обстоятельного рассказа об их коренном отечестве. Но именно историк Зосим, писавши спустя сто лет от появления Уннов, все-таки не знает, откуда они пришли, и передает те же первоначальные басни и свои догадки. Спустя еще сто лет историк Прокопий, повторяя старые басни, описывает Уннов туземным народом, Киммериянами. По свидетельству Иорнанда (Иордана), историк Приск говорил будто бы, что Унны первоначально жили на другом берегу Меотийских болот. Сам Приск, в оставшихся отрывках его труда, называет Уннов Скифами Царскими, конечно, пользуясь словами Геродота и тем указывая настоящее жилище Уннов от Дуная до Дона, то есть над Черноморьем и над Меотийскими болотами, в той именно стране, где после Скифов владычествовали Сарматы-Роксоланы, внезапно пропавшие из истории при появлении Уннов. Что значит другой берег Меотийских болот, об этом мы уже говорили. Со стороны Воспорских Готов, первых рассказчиков о нашествии Уннов, и вообще с точки зрения древних писателей это значит вообще север, но не восток.

По словам Аммиана Марцеллина Унны прежде всего напали на Европейских Алан-Танаитов, т. е. донцов, соседей Готов-Грутунтов. А эти Грутунги

(Утургуры?) обитали не слишком далеко от Днестра, где Марцеллин упоминает Грутунгский лес. Победив этих Алан, Унны утвердили с ними союз.

Иорнанд рассказывает, что, перейдя обширное Меотийское болото, Унны покорили Алпилзуров, Алцидзуров, Итимаров, Тункарсов и Воисков, целый рой народов, населявших тот берег Скифии. Затем они завоевали Алан.

Эти имена Иорнанд взял у Приска, у которого читаются только Амилзуры, Итимары, Тоносурсы (иначе: Тонорусы), Воиски. ВАмилзурах мы не сомневаемся видеть наших Удичей, обитателей нижнего Днепра, так, как в Воисках видим древних Кестовоков и позднейших Воиков, обитавших над верхним Днестром. Тоносуры или Тонорусы могут обозначать настоящую Русь Днепра и Дона (Рязань), или вообще Танаитов-донцов Марцеллина и наших Северян. Итимары – несомненно переиначенное из Маритимы, приморские или поморцы.

Но важнее всего географические показания Иорнанда. Он пишет, что по берегу Океана (на восток от Вислы) живут Эсты, совсем миролюбивое племя. На юг от них и близ них живут Акатциры, иначе Агатциры (Агафирсы), очень храбрый народ. Под Акатцирами растягиваются над Черным морем Булгары, сделавшиеся, к несчастью, слишком известными за наши грехи, прибавляет историк. Тут (между Булгарами) воинственные народы Уннов плодились некогда как густая трава, чтоб распространить двойственное и яростное нашествие на народы, ибо Унны распадаются на две ветви и живут в различных странах. Это Алтциагиры и Савиры; иначе писали Алтциагры, Аулциагиры, Аудциагры, а также Ултциагиры, Ултициагры, Уултциагиры (ultiziagri, uultiziagiri), что прямо уже указывает на имя наших Уличей, с которыми долго воевал Олег. Савиры же, несомненно, наша Севера, Северяне, восточное племя наших Славян, они же и Танаиты или донцы. Приток Дона – Донец и доселе прозывается Северским.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное