Аттила России

Свищ, шпионивший для великого князя, предложил свои услуги и его злейшему врагу — Потемкину. «Ласковое теля двух маток сосет!» — приговаривал он про себя, докладывая великому князю, какие козни строит Потемкин, а Потемкину — что за слухи распространяют про светлейшего приверженцы великого князя. Разумеется, услыхав возглас, оскорблявший Потемкина, Свищ сейчас же схватил оскорбителя, чтобы тащить к Потемкину. Если бы кто-нибудь крикнул оскорбительное по адресу великого князя, он доставил бы оскорбителя к его высочеству. Вообще он добросовестно делил себя на две части. Теперь действовала потемкинская половина.

Осип, понимая всю опасность своего положения, сразу сообразил, что сопротивляться не следует: прямо на толпу, к тому месту, где раздался крик, несся офицер с пятью конногвардейцами. Поэтому он твердо заявил схватившему его шпиону:

— Отпусти меня сейчас же, я — паж его высочества! Или доставь меня к нему, он наградит тебя.

Потемкинская часть Свища при этом известии замерла, и на сцену выступила великокняжеская.

— Эге-ге! — сказал он. — Да не тебя ли-то мне и нужно? Однако прочь отсюда, в безопасном месте столкуемся! — И, крепко схватив мальчугана за руку, он ловко нырнул с ним в толпу и через несколько минут очутился далеко от того места, где раздался крик и где солдаты хватали всех без разбора.

— Ну-с, — сказал он, всматриваясь в Осипа, — а как тебя зовут?

— Осипом.

— Кажись, это ты самый и есть! Идем к великому князю! Да смотри, не пытайся скрыться от меня — как бы худа не вышло!

— И не подумаю даже, очень мне нужно! — ответил смелый мальчуган.

Они направились ко дворцу, причем Свищ думал: «Если окажется, что это не великокняжеский паж, то можно его будет к Потемкину стащить!»

Они прошли по черному ходу, и Свищ попросил вызвать Салтыкова.

Как только обер-гофмейстер увидел мальчика, он с радостным возгласом кинулся к нему:

— Осип! Наконец-то тебя нашли! Как обрадуется его высочество! Ах ты, злой мальчишка! Вот-то хлопот и горя наделал! Это ты разыскал его? — обратился он к Свищу. — Ты? Ну, хорошо, обещанное будет тебе уплачено. Ступай!

Он провел Осипа в кабинет к великому князю, а сам отправился разыскивать Павла Петровича. Ему сказали, что наследник был на половине у своей супруги. Салтыков остался в проходном зальце, соединявшем апартаменты августейших супругов.

Вскоре показался Павел Петрович. Он был хмур и встревожен.

— Ваше высочество, — сказал ему Салтыков. — Я пришел сюда, чтобы встретить вас радостной вестью…

— Какой? Может быть, Потемкина хватил удар?

— Нет, насколько мне известно, светлейший жив и здоров. Но некто, которого считали трупом, которого даже я узнал в мертвом теле, всплывшем на Фонтанке, тоже оказался живым и находится в вожделенном здравии в кабинете вашего высочества!

Великий князь с криком радости кинулся к себе в кабинет.

— Бодена! — вскрикнул он, простирая руки ко вновь найденному пажу. — Как тебе не стыдно!..

— Ваше высочество, вы нарушаете договор, — весело ответила Осип-Бодена-Мария. — Было решено и клятвенно заверено, что вы забудете о моем женском имени и что, как при чужих, так и наедине вы неизменно будете называть меня Осипом!

— Да ну тебя с твоим договором! Во-первых, ты сама нарушила его, злая девчонка: обещала мне, что если я женюсь, так ты вечно останешься при мне, а сама сбежала… А во-вторых, до того ли мне?.. Я так рад, так рад! Ах ты, злая, злая! — И великий князь нежно расцеловал ее, после чего продолжал: — Ну, а теперь садись и рассказывай, почему ты сбежала из Риги?

— Я нарочно притворилась в Риге больной, потому что мне казалось неудобным сопровождать вас за границу. Ну, подумайте сами, какой это имело бы вид! Русский великий князь отправляется с визитом к своей невесте, а его сопровождает женщина, переодетая пажом! Словом, я решила остаться в Риге. Я надеялась, что, когда вы уедете, мне удастся вернуться в Петербург. Но не тут-то было. Герцогиня Курляндская, заботам которой вы поручили меня, чересчур добросовестно отнеслась к принятым на себя обязанностям. Она приказала перенести меня в маленький будуар около ее спальни, чтобы иметь меня постоянно под рукой, и вставала даже ночью, подходила ко мне, смотрела, не поднимается ли у меня жар… Положение было не из приятных…

— Но это очень мило с ее стороны! Я и не знал, что она такая добрая!

— Хороша доброта! Уж не из доброты ли она постоянно целовала меня, старалась прижаться ко мне и все настаивала на том, чтобы я позволила дать ей собственноручно выкупать себя?

— Да-а?.. Вот в чем дело! Ну, конечно, герцогиня считала тебя хорошеньким мальчиком. А она очень любит развивать неопытных юношей… Значит, герцогиня…

— Влюбилась в меня, а мне приходилось разыгрывать роль Прекрасного Иосифа. Но, если вы помните результат ухаживаний Потифары, то согласитесь, что мне такой конец не улыбался!

— Ну, в тюрьму она не посадила бы тебя!