Аттила. Сокровища Аттилы

— Чтобы ты знал, что твоими действиями управляет некая Воля, то, что вы называете Провидением или Судьбой. Ты ждал от меня этого ответа?

— Да, ждал.

— Как видишь, твой внутренний голос тебя не обманывает.

— Если Провидение руководит мной, следовательно, оно управляет и моей порочностью.

— Именно так, Диор. Подумай вот над чем. Обуянных страстями людей действительно слишком много, так много, что не уцелел бы ни один человек на всем круге земли, если бы страсти направлялись исключительно на разрушение. Люди обычно берут во внимание эту сторону дела, забывая, что вожделения не только разрушают, но и создают. Что относится к людям, свойственно и народам. Без разрушения нет созидания, без созидания нет разрушения. Нет добра без зла. Я вижу, ты хочешь возразить, что подобное состояние не исключает хаоса, который противен дисциплинированному уму римлянина. Успокойся! Хаос — лишь видимость, он необходим простым смертным, чьи мысли не простираются дальше пастбища. А таких большинство, и только им нужно постоянно напрягаться в борьбе с ним. Деяниями же народов управляют те, кого бы ты назвал мудрецами.

— Это вожди?

— О нет! Не вожди и не предводители. Короли, цари, императоры, конунги управляют явно. Они лишь исполнители воли мудрецов. И не ведают об этом!

То, над чем Диор размышлял так мучительно, что мысли его можно было уподобить мухам, бесплодно бьющимся на бычьем пузыре окна, сейчас получало ясное и логическое объяснение. Он спросил с возрастающим интересом:

— Почему же мир столь несовершенен?

— Ты задаешь трудные вопросы, Диор, — слабо улыбнулся жрец. — Трудные потому, что словами, будь их хоть тысячи, невозможно изложить истину. Однажды произнесенное слово застывает подобно раскаленному металлу, вылитому в форму. А можно ли тем, что неподвижно, определить состояние, то, что летуче, изменчиво, например движение, запах, начало умирания? Столь же изменчива и истина. Чтобы узнать ее, следует проследить все ее превращения от зарождения до гибели. Что невозможно. Но часть истины, нужную тебе, ты постигнешь. Не сразу, а постепенно.

— Я понял, — просто сказал Диор, — ты предполагаешь во мне постепенное приближение к мудрости?

— Да. Этого требует Высший Тайный Совет, управляющий миром.

— Что за Тайный Совет?

— Не требуй от меня большего, чем я могу открыть. Узнаешь, когда придет время.

— Но ответь мне на один лишь вопрос. Очень простой: нельзя ли было предотвратить набег сарматов на Маргус?

— Вопрос, сын Юргута, хитер, но не более того. Да, я мог бы предотвратить грабеж Маргуса. Как и многие другие ужасные дела. Но высшая цель Тайного Совета не в этом! Возвратимся к уже сказанному. Подумай, что стало бы с народами, если бы люди были только добры? Я не говорю о том, что это невозможно, я спрашиваю, что бы произошло? Пока отвечу на него сам: народы бы лишились энергии — этой могучей созидательницы и разрушительницы, которая с неистощимым упорством вновь и вновь обновляет мир! Рождение есть умирание, а последнее влечет за собой новые бесчисленные рождения. Высшая цель управления миром — соблюдение равновесия! Большего от меня не требуется. Об остальном ты узнаешь, когда в твоей душе поселится Бог.

— Почему бы ему не появиться в душе младенца? — с горечью спросил Диор.

— Через много лет, сын Юргута, ты задашь этот вопрос Тайному Совету, и мудрецы ответят на него сами. Пока же я сказал достаточно.

— Да, ты сказал достаточно. Знает ли о твоей тайне Абе—Ак?

— Подозрительность губительна, Диор! — упрекнул его жрец. — Повторю: вожди не ведают, что являются исполнителями чужой воли.

— А если они творят только зло?

— Твоего опыта достаточно, чтобы ответить на этот вопрос самому.

— Как мне следует вести себя, чтобы скорее достичь совершенства?

— Можешь делать все, что заблагорассудится. Даже убивать своих врагов. Твое будущее нам известно.

— Оно печально?

— Его нельзя раскрывать.

— Но этим занимаются прорицатели.

— Это хитрецы, а не истинные прорицатели. Будущее должно быть неведомо человеку, равно как и народам, иначе потеряется интерес к свершениям. Скажу лишь вот что: гунны скоро обретут нового вождя — могучего хитроумного Аттилу. Ты будешь рядом с ним. Когда понадобишься, тебя найдут.

— У гуннов есть мудрецы?

— Нет. Это молодой народ. Ты станешь первым. Многое будет зависеть от тебя. Однажды к тебе придет человек и скажет два слова: тайна мудрецов. Доверься ему. Нам пора прощаться.

У Диора невольно вырвалось:

— Мне хорошо с тобой! О многом я еще хочу расспросить тебя! Позволь мне остаться! Я хочу быть твоим учеником!

— Дни мои сочтены, сын Юргута. Как и дни племени фарнаков. К нашей кончине приложишь руку и ты. Живи, как жил раньше. Вот уже и Тартай явился. Прощай!