Аукцион

Северный пост отличался от других, Адриан никогда не бывал здесь, он прежде видел только западный, и то всего пару раз. На северном была такая же огромная стена, но без ворот. Вместо них – хромированная дверь. Дверь переливалась голограммами с видами Города. Машина на секунду затормозила, затем голограммы вспыхнули зеленым, и ворота отворились.

Адриан прилип к стеклу. Город обрушился на него всей мощью своей туши. Высаженные вдоль широкого проспекта деревья, аккуратные дома, и многие были так похожи на Дворец, правда стройнее и ровнее, и их было больше, и они сами были больше, некоторые – как три Дворца сразу. Мелькающие вытянутые стекляшки отражали солнце и слепили. Солнце – Адриан глядел на него до рези в глазах, белый диск на ясном небе, машины двигались ленивей и монотоннее байков. Он разволновался до икоты.

– Тебя этим не удивить, да? – спросил он.

Данте смотрел куда угодно, но не за окно, будто сам вид Города его отвращал. Данте если и говорил о Городе, то с этим самым отвращением, но чаще, конечно, предпочитал вообще о нем не вспоминать.

– Там не на что смотреть, – буркнул в ответ Данте, и Адриан заметил, как сдерживаемое раздражение, которое тот только-только усмирил, вдруг сменило направление и обратилось куда-то внутрь его сознания.

Данте бездумно перебирал страницы Договора, сминая бумагу, тер лицо, словом, совершал много лишних (всегда лишних в его случае) телодвижений. Он до краев наполнился напряжением, еще чуть-чуть – и оно попрет у него из ушей. Адриан нахмурился: эта нервная суетливость не просто выбивалась из привычного образа Данте, она полностью его перечеркивала. Возвращаясь в места прошлого, человек ненадолго выпадает из настоящего, застревая в каком-то междумирье, неизбежно обращаясь и сердцем, и мыслями к прошедшему.

Данте продолжал:

– Там будет человек пять. Представители Городского Совета скорее для интерьера. Сосредоточься на ребятах из Аукционного Дома, Совет давно ничего не решает. Все на душевной игле, поэтому, считай, Аукционный Дом подмял горожан под себя. – Данте хмыкнул, его корежило и корежило. – Наверняка будет эта девица… Как ее… Рада Рымская. Она ведет Аукцион и вообще все переговоры. Сука редкостная, хотя разумна. Ну и глава Банка Душ, я думаю. Здесь сказано: два представителя Аукционного Дома. Больше некому.

– А Н.Ч.? – Адриан распихал по пакетам полупустые контейнеры, и его снова притянуло к окну. Они проезжали длинную набережную, покрытую брусчаткой.

красиво. владу бы понравилось.

Влад любил гулять у воды. В детстве они сбегали на водохранилище, главную артерию квартальной жизни, из водохранилища поступала вообще вся вода, и, если однажды водохранилище пересохнет, Кварталы за несколько дней скукожатся и загнутся окончательно, потому что река, разрезающая Кварталы и Город, в их части совсем непригодна. Водохранилище расползалось недалеко, глаз хватало, но Адриан все равно любил разглядывать мутноватую гладь. Они с Владом тырили байк из Дворца и гнали на водохранилище – туда Адриан за рулем, Влад сзади, обратно – наоборот. Они все делили поровну и по-честному. Клык обожал засахаренные орехи и выдавал сыну по пакету раз в неделю. В пакете бывало от сорока до пятидесяти шести орехов, больше не попадалось. Мальчики укладывались на полу в комнате Влада и высыпали орехи из пакета. Сначала они пальцами собирали сахарную крошку, которая пылью разлеталась по паркетным доскам. Палец – в сахар, затем – в рот, и сладкая пыль вперемешку с обычной растекалась на языке. И считали. «Тебе. Мне. Тебе. Мне», – бормотал Влад, Адриан контролировал процесс, подперев ладонями щеки. Оставшийся неподеленным орех возвращали Клыку. Всё поровну.

До водохранилища доезжали за полчаса, за двадцать три минуты, если как следует выжимать газ, благо байки Свиты жужжали исправно, механик и мокрушник Арсений за этим следил. Они бросали байк под деревом с желтой вялой листвой и неслись в воду, вскидывая пятками комья мокрого песка. Потом подолгу сохли на берегу, прижимаясь друг к другу плечами, чтобы согреться, и Адриан ощущал, как постепенно тепло их тел переходит от одного к другому, смешиваясь.

«В воде все по-другому», – повторял Влад, но Адриан понятия не имел, что́ это значит.

В воде размокала кожа на пальцах и волосы липли к вискам, в остальном – все точно так же, но Влада завораживало неспешное покачивание водохранилища, и Адриан восхищался за компанию. Местные сюда не совались, за водохранилищем следила Свита, и его ценность отражалась в каждом необоссанном кустике.