Аул Бастунджи

Как ранний снег бела и холодна,Бесчувственно рука ее лежала,Обрызганная кровью... и лунаПо гладкому челу, скользя, играла.С бесцветных уст, как слабый призрак сна,Последняя улыбка исчезала;И опустясь ресницы бахромойБездушный взор таили под собой.

XXVII

Узнал ли ты, несчастный Акбулат,Свою жену, подругу жизни старой?Чей сладкий голос, чей веселый взглядБыл одарен неведомою чарой,Пленял тебя лишь день тому назад?..Всё понял он – стоит над мертвой Зарой;Терзает грудь и рвет одежды он,

Зовет ее – но крепок мертвый сон!

Да упадет проклятие людейНа жизнь Селима. Пусть в степи палящейОт глаз его сокроется ручей.Пускай булат руке его дрожащейИзменит в битве; и в кругу друзейТоска туманит взор его блестящий;Пускай один, бродя во тьме ночной,Он чей-то шаг всё слышит за собой.

<ХХIХ>

Да упадет проклятие аллыНа голову убийцы молодого;Пускай умрет не в битве – от стрелыНеведомой разбойника ночного,И полумертвый на хребте скалыТри ночи и три дня лежит без крова;

Пусть зной палит и бьет его грозаИ хищный коршун выклюет глаза!

<ХХХ>

Когда придет, покинув выси гор,Его душа к обещанному раю,Пускай пророк свой отворотит взорИ грозно молвит: «Я тебя <не> знаю!»Тогда, поняв язвительный укор,Воскликнет он: «Прости мне! умоляю!..»И снова скажет грешнику пророк:«Ты был жесток – и я с тобой жесток!»

И в ту же ночь за час перед зарейС мечети грянул вещий звук набата.Народ сбежался: как маяк ночнойПылала ярко сакля Акбулата.

Вокруг нее огонь вился змеей,Кидая к небу с треском искры злата;И чей-то смех мучительный и злойСквозь дым и пламя вылетал порой.

И ниц упал испуганный народ.«Молитесь, дети! это смех шайтана!» —Сказал мулла таинственно – и вотКакой-то темный стих из алкоранаЗапел он громко. Но огонь реветИ мечется сильнее ураганаИ, не внимая жалобным мольбам,Расходится по крышам и стенам.

И зарево на дальних высотахТрепещущим румянцем отразилось;И серна гор, лежавшая в кустах,

Послышав крик, вздрогнула, пробудилась.Ее невольно обнял тайный страх:Стряхнув с себя росу, она пустилась,И спавшие под сению скалыВзвилися с криком дикие орлы.

Сгорел аул – и слух об нем исчез;Его сыны рассыпаны в чужбине.Лишь иногда в туманный день черкесОб нем, вздохнув, рассказывает нынеПри малых детях. И чужих небесПитомец, проезжая по пустыне,Напрасно молвит казаку: «Скажи,Не знаешь ли аула Бастунджи?..»

Примечания

Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 22, лл. 1—10.

Впервые опубликовано в отрывках (стихи «Между Машуком и Бешту, назад… Не знаешь ли аула Бастунджи?») в Соч. под ред. Дудышкина (т. 2, 1860, стр. 290—292), полностью – в «Русск. мысли» (1883, т. 2, стр. 3—23) опубликовано П. А. Висковатовым с неточностями и отступлениями от текста.

Датируется предположительно 1832—1833 годами.