Аутодафе

— Хорошо, — сказал Синягин. — Допустим, хозяева действительно держали в избе ручного медведя. Или дикий как-то умудрился незаметно проникнуть с улицы…

Ему самому версия казалась шаткой. Зимой еще можно представить голодного медведя-шатуна, ищущего, чем поживиться в деревне. Но в изобильном августе? Зоопарк на дому еще менее вероятен..

Но надо же, черт возьми, написать что-то хоть относительно правдоподобное в рапорте. Отчего бы и нет: испугался геолог ручного медведя, сбежал в ночную тайгу, едва успев подхватить пожитки, — и заблудился. Всё. Состав преступления не обнаружен.

Но Мурашов упорно не хотел хвататься за бросаемый ему спасательный круг:

— Не мог он с улицы. Я на лавке лежал, ближе всех к входу. И не спал еще… Из-за занавески зверюга вылезла. Из-за той, за которой хозяйская лежанка стояла.

Синягин вновь вздохнул Не верилось, что хозяева держали под супружеской кроватью этакую зверюшку… Все остальные возможности они уже перебрали: геолог отверг, что это ему могло примерещиться, почудиться в ночном мраке… Медведь — и точка. Медведь, в которого превратилась хозяйка дома… Почему не хозяин, Мурашов толком объяснить не мог. Отчего-то интуитивно грешил именно на хозяйку — возможно, оттого, что отличалась женщина прямо-таки громадными размерами, а супруг у нее оказался мелкий и худосочный.

А самое странное и дикое во всей истории было то, что оперуполномоченный нутром чувствовал: геолог не врет! Не врет, рассказывая, как лежал на лавке, оцепенев от страха, не в силах потянуться ни к ножу, ни к карабину. Как бросился наутек, едва зверь отвлекся чем-то на другом конце избы, в закутке за печкой… И о странной ночной погоне — когда за Мурашовым сквозь подлесок с хрустом ломились не то пять, не то шесть тяжеленных тварей и отстали лишь после пары выстрелов в воздух, — и об этом не врет…

Может, действительно спятил от одиночества среди деревьев? Ладно, в любом случае пора заканчивать бодягу…

Закончил Синягин своеобразно. Потихоньку, незаметно расстегнул под столом кобуру. Резко выдернул наган и тут же выпалил в потолок, приблизив ствол к уху Мурашова. Заорал:

— Встать!!! Игры с органами вздумал играть, сука?!! Молчать!

Ошалевший Мурашов вытянулся по стойке смирно. Оперуполномоченный скомкал многостраничный протокол, поднес к носу геолога. Другой рукой сунул туда же наган — пускай вдохнет кислый запах сгоревшего пороха.

Заговорил уже тише, но резко и сурово:

— Знаешь, что в этом протоколе? Здесь, интеллигенция ты недотраханная, во весь рост рисуется пункт десятый статьи пятьдесят восьмой УК — контрреволюция в форме агитации. Клевета на советских колхозников. Союзники пролетариата по ночам в зверей превращаются, да? Десять лет лагеря. Жену твою и дочку — на спецпоселение. И не на здешний курорт. На север, в лесотундру. Зиму пятая часть переживает, по весне на барже новых завозят…

Готово дело! Сломался, интеллигентишка…

Синягин сунул бумажный комок в глиняную миску, полную папиросных бычков. Чиркнул спичкой, несколько секунд смотрел, как обугливается, корчится в пламени дикая история…

Пододвинул к геологу перо, чистый бланк, замызганную, всю в потеках, чернильницу.

— Садись. Пиши. Всё как было, пиши.

Мурашов опустился на стул — осторожно-осторожно, на самый краешек. Подрагивающими пальцами взял ручку. Промямлил:

— А-а… к-как оно было?

— Так и было… — хмыкнул Синягин. — Вышел из тайги в деревню, вроде как нежилую, а там люди непонятные поселились, советскую власть не признают, разговорчики ведут контрреволюционные… Переночевал, ушел — и заплутал, выходя к большаку. И всё. Всё, понял?! Убедительно пиши, интеллигенция…

…Через полчаса оперуполномоченный перечитал новый плод фантазии геолога. Похлопал по плечу одобрительно:

— Ну вот, можешь ведь, когда захочешь… С этой бумагой и к начальству не стыдно пойти. Разберемся, что за контра мракобесная под боком завелась. Усек? А начнешь снова байки свои болтать — «червонец» я тебе обеспечу. И семье твоей, что обещал, — обеспечу. Всё понял? Свободен!

* * *

До якобы нежилой деревушки, не имевшей на карте даже названия, спецотряд НКВД добрался лишь спустя месяц с лишним, осенью. Синягин настоял, чтобы в состав отряда включили и его, — утверждал, что подозрительное селение находится всё-таки на его участке. Границ по тайге никто не проводил, но начальство не препятствовало: хочешь — езжай, лишний штык в таком деле никогда не помешает.

На трех «полуторках» проехали, свернув с большака, сколько смогли, а дальше двинули на своих двоих по сильно заросшей просеке. Шагать пришлось верст пятнадцать. Когда, судя по карте, до деревушки осталось идти меньше трех километров, на просеке появилась тропа. Хорошо натоптанная тропа — кое-где даже были срублены ветви, мешавшие движению. Совсем недавно срублены. Пока рассказ геолога подтверждался…