Авантюра, валюта и кровь

– Хорошо, – пассажир недовольно заерзал, паникуя уже неподдельно, – давайте сюда ваш аппарат и предоставьте мне возможность спокойных переговоров.

Мишин прекрасно знал, что все разговоры, проводимые в самолете, мало того что прослушиваются, так они еще и записываются, а потому, по вполне понятным мотивам, он решил говорить как можно более зашифровано:

– Кара, привет! Это я… Майкл. Понимаешь? Тут, по сути, такое дело… нам резко поменяли маршрут, и мы летим теперь в аэропорт Внуково, а не, как условились ранее, в Шереметьево.

– Я в курсе, – последовал простой и лаконичный ответ, не столько удививший, сколько шокировавший предприимчивого иностранца, прибывавшего в столицу Российского государства.

– Но как?.. – изумился Майкл полученному ответу. – А как же тогда наши договорённости – нам придется всё поменять?

– Все остается, так же как прежде, просто мы поедем на виллу не с одного аэропорта, а с другого – только лишь и всего! Дошло, наконец?

– Думаю, да, – незадачливый аферист вдруг понял игру, осуществляемую преступной напарницей, – а ждать мне где, в кафе или в общем зале? Я бы предпочел посидеть немного в кафе.

– Так в точности и поступай, – ответил ласковый голос Карен.

Едва самолет приземлился, Мишин обратил внимание, что недалеко от посадочной полосы находится старенькая модель «Жигулей», а на ней, сексуально выгнув красивую спину и запрокинув не менее прекрасную голову, прямиком на капоте сидит обворожительная блондинка. Майкл сразу же узнал белокурую девушку, обязанную его дожидаться (как он ее про себя назвал: «Моя любимая Кара»). Про нее следует сказать, что она не шла ни в какое сравнение ни с одной из представительниц прекрасного пола, доселе когда-либо Мэссоном виданных. Он считал себя просто огромным везунчиком, что ему удалось подцепить столь бесподобную пассию, а главное, удержать ее рядом. Вместе с тем он не выглядел полным идиотом и давно уже понял, что конкретно двигало шикарной прелестницей, – неуемная тяга к волнительным приключениям, авантюрным махинациям и крупномасштабным аферам.

Останавливаясь на ее внешних особенностях, можно без обиняков утверждать, что голубоглазая красавица была настолько хороша собой, что завораживала, притягивала, да и просто манила, не позволяя оторвать от себя восхищенного взгляда. Милая девушка, она вот только-только достигла двадцати двух лет с половиной, а уже всем очаровательным видом воплощала несравненную красоту и природную женственность, причем то примечательное обстоятельство, что она являлась еще и роскошной блондинкой, делало ее крайне обаятельной и в целом неотразимой. Идеальные формы лица – не круглые и не овальные – казались исключительными и подчеркивали полнейшую безупречность; легкая косметика и, конечно же, накладные ресницы делали вид бесподобной красотки если и не божественным, то во всяком случае зачаровывавшим, пленительным. Все остальные отличительные черты: «капризный носик», слегка вздернутый кверху, алые губы, украшенные яркой помадой (пухленькие и похожие на маленький бантик), сочная грудь, двумя удивительными выпуклостями выпиравшая немного вперед, в меру зауженная талия и больше обычного расширенная ягодичная область – все они придавали ей дополнительного шарма и особенной привлекательности. Белокурые волосы, спускавшиеся чуть ниже плеч и вившиеся заманчивыми кудряшками, в настоящее время скрывались под джинсовой шляпкой, элегантно сидевшей на миленькой голове. Остальной костюм полностью соответствовал американскому стилю и представлялся в тон головному убору, как по светло-синему цвету, так и по пошитой материи, – он выглядел в виде длинных брюк, плотно облегавших точёные ноги, и цветастой, разукрашенной замысловатыми узорами куртки. Обуться она решила в настоящие ковбойские сапоги, не содержавшие молний; они изготавливались из крокодиловой кожи и доходили до верхней части стройной, изящной голени.

Наверное, ни у кого теперь не вызовет удивления, какими именно обольстительными параметрами (в определенный промежуток чересчур насыщенной жизни) шокировался пройдоха-авантюрист и с помощью каких характеристик он легко и ненавязчиво оказался сломлен, как следствие, полностью очарован, а затем, когда, немного погодя, ему было предложено провернуть «малюсенькое», якобы нехитрое, дельце (нетрудно предположить, мысль, направленная на ограбление криминальных боссов российской мафии, «квартировавшихся» в далекой Америке, пришла, разумеется, Каре), то безропотный бедолага, совсем потерявший от ее ослепительной красоты и «холодный разум», и трезвый рассудок, покорно согласился, притом практически не вникая в основные подробности и в полной мере окунаясь в составленные ею грандиозные планы.