Авантюрист

Глава четвертая Почтенный квартиросъемщик

В том же прекрасном настроении он полутора часами позже покидал здешнее отделение «Общества Австрийского Ллойда». Лицо расплывалось в улыбке так, что неприлично становилось перед сторонними прохожими, но он ничего не мог с собой поделать – догадка блестяще подтвердилась, и сейчас он был единственным из непосвященных, кто знал правду. Даже жутковато становилось, страшно было проходить поблизости от мостовой – вдруг сейчас понесет какая-нибудь лошадь, сомнет его изнание погибнет вместе с ним?

«Какие глупости лезут в голову…» – подумал он смущенно. Чтобы немного привести себя в порядок, обрести прежнее трезвомыслие, повернулся спиной к проезжей части и долго стоял у витрины «Ллойда», рассеянно глядя на выставленные в ней модели океанских лайнеров, большие, в пару аршин длиной, изготовленные с величайшим тщанием. «Лузитания», «Мавритания», итальянский красавец «Принцесса Мафальда», два корабля-близнеца, которыми помешанные на гигантомании англичане еще только готовились удивить мир, существовавшие лишь в рабочих чертежах – «Олимпик» и «Титаник», сущие плавучие города. Судя по всему, сыны Альбиона вновь намеревались побороться за «Голубую ленту». [36]

«Ай да черный гусар, ай да сукин сын!» – мысленно похвалил он себя в стиле великого поэта, но тут же погрустнел немного – даже самые блестящие догадки ничего еще не решали, а вот хлопот прибавляли столько, что плечи заранее гнулись под грузом…

Вскоре он шагал по коридору «Савоя», на сей раз степенно и чинно, неся букет – опять-таки от Кутлера, белые астры с орхидеями и пармскими фиалками. И постучал без спешки, солидно.

Надя открыла сразу же. Подав ей букет, Сабинин прошел в гостиную, огляделся и весело спросил:

– Надеюсь, в гардеробе никакие товарищи по борьбе не прячутся?

– Коля, ты несносен…

– Это от ревности, – беззаботно сказал Сабинин. – Одно из семейных преданий, коими наша семья всегда гордилась, гласило, что мой прапрадедушка зарезал из ревности мою прапрабабушку прямо на званом обеде у Потемкина…

– Его, надеюсь, повесили?

– Нет, – сказал Сабинин. – В те времена об эмансипации как-то и не слыхали, и зарезать супругу из ревности почиталось вполне приличным и допустимым для дворянина поступком…

– Врешь ведь. Все врешь.

– Ага, – сознался он. – Это – от прекрасного настроения…

Схватил ее в объятия и принялся целовать по-настоящему. Надя легонько сопротивлялась, упираясь ему в грудь ладошками, но когда он стал теснить в сторону спальни, принялась отбиваться всерьез, нешуточно. В конце концов Сабинин ее отпустил, спросил обиженно:

– Ты что, мне не рада?

– Я тебе ужасно рада, – заверила Надя, поправляя растрепавшуюся прическу. – Но это не значит, что можно на меня набрасываться диким татарином. Мы в фешенебельном отеле, здесь то и дело шмыгают горничные, по звонку и без звонка, а молодая дама из хорошей семьи должна заботиться о своем добром имени… Ну, не смотри ты на меня голодным зверем!

– Вообще-то есть на свете уютный, тихий пансионат с весьма монархическим названием…

– Сядь, – сказала Надя. – Подожди минутку. Ты мне совершенно не даешь и слова вставить… – Она уселась напротив, грациозная, соблазнительная до сладкой жути. – Как ты смотришь на то, чтобы обосноваться в прекрасной, уютной квартире, где не будет ни назойливых горничных, ни непрошеных гостей? Только ты и я.

– Вы ангел, фрейлейн Гесслер, – сказал Сабинин. – Это ничего, что я раздеваю вас беззастенчивым взглядом?

– Я как-нибудь переживу… – томно улыбнулась она. – Так что ты о такой идее думаешь?

– А что я могу думать? Что она великолепна. Мне и самому в голову приходило снять квартиру…

– Ну, вот, а я в отличие от некоторых не предаюсь маниловским мечтаниям, а претворяю их в жизнь… Вставай, поедем к домовладельцу, вернее, к его нотариусу, квартиру я уже нашла, даже купила кое-какую мебель и наняла мастеров, чтобы произвели ремонт. Въезжать можно хоть сегодня. Сейчас я тебе напишу адрес…

– Мне что, одному ехать?

– Придется, – энергично сказала Надя. – Не стоит мне привлекать к себе излишнее внимание, согласись. Долгожданная женская эмансипация пока что не завоевала Европу, и уж в особенности Австрию. Мы в довольно консервативной стране, это не Франция и не Швейцария… А посему все должно быть по правилам: у нотариуса, у домовладельца появишься и подпишешь все должные бумаги именно ты. Респектабельный глава добропорядочного семейства, пусть и иностранного, но живущего по тому же «Домострою», который здешним бюргерам так мил… И не останется ни малейших подозрений. Благо здешние порядки вовсе не требуют предъявлять свидетельство о браке. Будет вполне достаточно, если меня заочно, в глаза не видавши, будут считать госпожой Трайковой…

– Подожди, они тебя что, вообще не видели?