Авантюристка. Возлюбленная из будущего

– Разве?

Она была права, стоило чуть расслабиться, и мои губы прямо-таки разъезжались в дурацкой улыбке. Верхнюю пришлось даже прикусить.

Я вздрогнула, услышав… нет, этого не могло быть, такого никогда не бывало! Из кабинета Армана доносился его хохот. Герцог Мазарини смеялся так громко и от души, что я не выдержала и, подхватив юбки, бросилась туда.

Конечно, к кабинету подошла уже спокойным шагом, не хватало, чтобы герцогиню видели прыгающей через ступеньки. Перед приемной и вовсе остановилась, сделала несколько вдохов, чтобы успокоить сердцебиение, и вошла как ни в чем не бывало.

– У Его Светлости кто-то есть?

В ответ на вопрос секретарь Рене отрицательно покачал головой:

– Нет, он один.

– А над чем смеется?

– Получил послание Ее Величества королевы Анны.

Вот это уже интересно, что же могло так рассмешить Армана в письме королевы-матери?

Он сидел, опершись подбородком на сцепленные кисти рук, в глазах веселье.

– Проходите, Ваша Светлость.

– Чему вы так радуетесь, герцог?

Дождавшись, когда я закрою дверь, Арман жестом показал мне на кресло у стола. Все наше поведение выходило за рамки местных приличий, но наедине мы такое себе позволяли. Иногда я задавалась вопросом, каковы правила приличия для самого Армана, однако спросить его об этом почему-то не решалась.

Я не стала садиться в кресло, устроилась на стуле, так удобней, если затянута множеством тканей и жестким корсетом.

– Ее Величество королева Анна Австрийская только что сообщила, что для меня быть ее наместником в Бретани слишком много чести.

Я знала, что Людовик просто хотел выполнить одно из последних пожеланий кардинала Мазарини и назначить губернатором Бретани моего супруга (когда-то таковым был его отец, и губернаторство в Бретани переходило у Мейере по наследству). Почему это вызвало столь резкий протест королевы? Но поинтересовалась я другим:

– Арман, а почему, собственно, вы так рветесь в Бретань?

– Рвусь? – поднял бровь мой фальшивый супруг (и как ему удается так красиво насмешничать?). – Отнюдь, дорогая, я предпочел бы теплый климат Прованса, но в Прованс вас везти никак нельзя, это вотчина вашего прежнего любовника. Однако и держать в Париже тоже опасно, ваша несравненная красота привлекает слишком большое внимание желающих сорвать сей цветок. Вы сами понимаете, что позволить кому-то сделать это я не могу. Потому, – он картинно развел руками, – Бретань. Как только ваша сестра, то бишь Мари, отправится в Рим к своему Колонна, мы с вами уедем в другую сторону – на западное побережье.

– Но почему?! – я буквально взвыла. Что он себе позволяет?!

– Чтобы у вас было как можно меньше соблазнов и возможностей, во-первых, что-то изменить там, где вы менять не имеете права, во-вторых… я ревнивый супруг и не люблю рогов. Детей вы будете рожать только от меня.

– Рожать детей? – насмешливо уточнила я.

Арман кивнул:

– Совершенно обязательно. Если вы забыли или не знали: у Гортензии Мазарини были три очаровательных дочки и симпатичный сын. Не переживайте, дорогая, они все похожи на меня, но и ваши черты лица наследуют тоже.

Он уже оказался рядом, я невольно поднялась и оказалась практически в объятьях супруга. Арман вкусно пах свежестью и едва уловимо мускусом. Его руки времени даром не теряли, одна крепко обхватила меня за талию, а вторая… декольте в этом XVII веке столь откровенны…

Через мгновение губы Армана уже приникли к вызволенной из плена ткани груди. Моей груди очень понравилось то, как над ней хозяйничали.

– Арман!

Сопротивлялась я, если честно, совсем слабо, мысленно успокаивая себя, что нелепо звать на помощь, когда тебя ласкает муж.

– У вас очень чувствительные соски. Мы обсудим это вечером, герцогиня, – он уже целовал мою руку, и губы были горячей, чем обычно. И шепотом: – Вы не пожалеете, я опытный любовник.

Низ живота просто свело. Уже больше года я была одна, позволяя себе в этой Франции XVII века вольности только в мечтах. А взгляд Армана обещал такое…

Герцог позвонил в колокольчик, и в кабинет вошел секретарь. Мне ничего не оставалось, как поторопиться привести себя в порядок, то есть водворить на место едва прикрывающую грудь ткань и отвернуться, чтобы заливший лицо румянец не выдал волнения. Супруг заслонил меня собой.

– Рене, распорядитесь заложить карету, мне нужно нанести визит королю.

– Большую? Герцогиня тоже едет?

– Нет, малую, я один. Это деловой визит. Выражу сожаление, что остаюсь в Париже вопреки воле Его Величества и покойного кардинала…

Стоило за секретарем закрыться двери, мой искуситель повернулся и зашептал снова:

– Должен же я убедиться, что вы хороши и без роскошных нарядов. Обещаю бурную незабываемую ночь, если вы, конечно, не струсите и придете ко мне.

– Вот еще!

– Я же говорил – боитесь.

– Я?!

– Ночью посмотрим, – язык Армана облизал губы с таким плотоядным выражением, что отпустивший было спазм внизу живота вернулся. Похоже, меня действительно ждет незабываемая ночь…

Но я стойко пыталась сопротивляться:

– Вы к королеве?