Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Следствие, возбужденное по делу ван Меегерена, еще не было закончено, когда его освободили до суда под залог. В мастерскую художника доставили старый холст, необходимые кисти и краски, и он углубился в работу. Это был последний козырь ван Меегерена в крупной игре, где ставкой являлся не очередной миллион гульденов, а жизнь автора. Он писал своего седьмого и последнего «Вермеера» — картину «Христос среди учителей». В мастерской постоянно дежурили полицейские чины. За спиной художника постоянно толпились любопытные. Конечно, это сказалось на качестве работы, но главное было достигнуто: крупнейшие специалисты признали, что Хан ван Меегерен может быть автором фальшивых Вермееров. Но был ли он им?

На этот вопрос должна была ответить авторитетная комиссия экспертов, возглавляемая директором брюссельского Института художественного наследия профессором Полем Коремансом. Видные искусствоведы, реставраторы, знатоки техники старых мастеров обстоятельно изучили шесть «Вермееров» и двух «де Хоохов». В арсенал исследователей входили все новейшие технические средства — рентген, микрохимический анализ и т. д. Наконец, комиссия обнародовала свое заключение: все картины исполнены художником середины XX столетия — Ханом ван Меегереном.

А еще через несколько месяцев, 28 октября 1947 года в Амстердамском суде начался процесс над фальсификатором. Обвинение в коллаборационизме было с него снято. Оставалась только подделка произведений искусства с целью наживы. Подсудимый признал себя виновным. 12 ноября огласили приговор: один год тюремного заключения. В своем последнем слове ван Меегерен просил суд позволить ему писать в тюрьме портреты: ныне он знаменит более, чем когда-либо, и заказчиков — хоть отбавляй. Осужденный отнюдь не выглядел очень удрученным. Его тщеславию, видимо, льстило внимание прессы и публики, и он, отделавшись довольно мягким наказанием, строил большие планы на будущее. Однако этим планам не суждено было осуществиться. 30 декабря 1947 года заключенный Амстердамской тюрьмы Хан Антониус ван Меегерен скоропостижно скончался от разрыва сердца.

Через три года состоялся аукцион, на котором распродавались работы «великого фальсификатора», как называли ван Меегерена в газетах. «Христос среди учителей» пошел за три тысячи гульденов, остальные подделки — до трехсот гульденов каждая. Это был последний приговор.

ГЛАВА 7.

ЛОТАР МАЛЬСКАТ

Холодной, ветреной ночью 1942 года союзная авиация совершила массированный налет на город Любек. Над городом и гаванью повисли десятки тяжелых бомбардировщиков. Тысячи бомб с пронзительным воем неслись с черного неба. Город горел. На башнях Мариенкирхе, главного собора города, той ночью заунывной панихидой звонили колокола. Кто звонил в них, так и осталось неизвестным. Потом говорили, что это пресвятая дева Мария оплакивала гибель Любека и своего храма…

Когда прекратились взрывы и уцелевшие жители выползли из своих убежищ, их глазам открылась страшная картина разрушения. Старый город лежал в руинах. Лишенные крова люди бесцельно бродили среди развалин, в горестном молчании стояли перед Мариенкирхе.

Почти семь столетий Любек гордился своим храмом. Первые готические соборы стали возводить в конце XII века из камня. Север же Германии был им беден. Поэтому зодчие, начиная с ХШ века, пользовались обожженным кирпичом — прекрасным строительным материалом, обладающим к тому же красивым цветом. В отличие от каменной готики такого рода здания называют кирпичной готикой. Любекская церковь Марии представляет собой как раз один из древнейших и прекраснейших образцов кирпичной готики. Ее силуэт с двумя стройными башнями стал символом, эмблемой старинного города. И вот сейчас…

Тяжелые фугаски прямым попаданием разворотили здание. Все внутреннее убранство церкви погибло в пламени пожара. Взрывной волной далеко в сторону отбросило тяжелую дверь главного портала. Пол был засыпан кусками кирпича, цветными стеклами разбитых витражей. Штукатурка на стенах потрескалась от жара и местами обвалилась. И там, где обнажился слой самой старой, первичной штукатурки, показались смутные очертания каких-то лиц и фигур. Уже впоследствии, много лет спустя, пасторы говорили об этом как о чуде, совершенном небесной покровительницей храма. Но тогда всем было не до чудес и не до церковной живописи…

Прошло несколько лет. Закончилась вторая мировая война. Германия медленно возрождалась, залечивала глубокие раны войны.

Осенним вечером 1945 года в маленьком кабачке на окраине встретились двое — реставратор Дитрих Фей и живописец Лотар Мальскат. Мальскат всего несколько дней назад как вернулся из плена и теперь скитался по разрушенному Любеку без постоянного жилья и средств к существованию. Фей оказался более практичным: он открыл антикварную торговлю и за гроши скупал у разоренных войной соотечественников старинные ценности, которые с хорошей прибылью перепродавал немецким и заокеанским бизнесменам. Спрос на старину продолжал расти.