Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Начавшееся в XVIII веке усиленное комплектование королевских и княжеских галерей дало новый, еще более сильный толчок торговле произведениями искусства. Заниматься этим делом не гнушались даже аристократы. И тут свое веское слово сказала мода. Вдруг стали модными голландские жанристы предыдущего века или болонские академики. За них платили большие деньги, их усиленно добивались. Но где было их взять? И тогда множество второстепенных и третьестепенных художников стали писать картины «в духе» той или иной знаменитости. И нет ничего удивительного в том, что на пути от художника к перекупщику, к торговцу и, наконец, к обладателю галереи терялось имя истинного творца картины и возникало имя излюбленного в то время Воувермана или «великого», как тогда считали, Гвидо Рени.

В XIX веке коллекционирование приобретает еще более распространенный характер. Оно растет вширь, демократизируется, охватывая все более широкие круги. Происходит определенный сдвиг: рядом с аристократом в роли собирателя появляется разбогатевший буржуа, часто тесня своего конкурента. В ожесточенных схватках на аукционах и в антикварных лавках все чаще побеждает нувориш, не умеющий отличить хорошую картину от плохой, подлинную от фальшивой. И это обстоятельство стимулировало рост фальсификации произведений искусства.

В торговлю художественными изделиями буржуа-нувориш вносил свою практическую жилку. Он понял, что наряду с поместьями и заводами, товарами и акциями произведение искусства может служить объектом капиталовложения. Коллекция превращается из предмета гордости и тщеславия в совокупность ценных в материальном смысле предметов.

Началась охота за произведениями искусства, результатом которой оказалось быстрое обеднение художественного рынка: подавляющее большинство произведений искусства уже нашло пристанище в государственных и королевских собраниях, а это было, конечно, пристанищем на вечные времена. Для рынка эти произведения были, увы! — потеряны. Однако спрос не то что не уменьшался, он рос. И хитрые «маршаны» — так начали называть по-французски торговцев художественными предметами — все больше и больше увязали в нечистых махинациях с фальшивками. Не случайно, первые громкие аферы приходятся именно на середину прошлого столетия.

Новую эру в коллекционировании открыли в конце XIX века американцы. Стремясь наверстать упущенные ими ранее возможности, они стали скупать все, что попадало под руку, платя бешеные деньги. Этим они сразу взвинтили цены на произведения искусства, внесли ажиотаж в торговлю художественными ценностями, стимулировали темные махинации. Фальсификаторы сразу же учуяли невиданные перспективы для сбыта своего «товара». Надо сказать, что положение не изменилось и по сей день, хотя европейские коллеги заокеанских собирателей мало чем от них отличаются. Индустрия фальшивок процветает и поныне. Более того — есть признаки, указывающие на рост этой «выгодной» отрасли жульничества.

Итак, в наше время питательной средой для фальсификации является все возрастающий спрос на произведения искусства и связанные с ним рост цен и обеднение художественного рынка. Вследствие этого фальсификация процветает, и никакими государственными законами и уголовными кодексами побороть ее невозможно. Если удается раскрыть одну шайку подделывателей, на ее месте вырастают несколько других. А вред, нанесенный ее деятельностью? Ведь после ликвидации шайки ее продукция продолжает циркулировать на художественном рынке, постепенно просачиваясь в музеи и коллекции, «отравляя» их.

Невольно возникает вопрос: что же толкает художников на скользкий путь фальсификации? Главным образом, в этом повинны нужда, отсутствие каких бы то ни было шансов выбиться «в люди» силой собственного искусства. Только изредка сюда примешиваются другие мотивы: тщеславие, цинизм, стремление к мистификации. Единственным в своем роде случаем была подделка работ Г. Курбе его другом и учеником Клюзере. В 1871 году Курбе за участие в Парижской Коммуне был заключен в тюрьму и позже приговорен к огромному штрафу. На уплату штрафа пошли деньги, полученные от продажи находившихся в мастерской художника картин. Но этого оказалось недостаточно. Тогда верный друг Курбе стал подделывать картины своего учителя и продавать их, а вырученные суммы вносил в погашение штрафа. Однако этот случай является редким исключением.

Каковы же мотивы торговцев предметами искусства? В погоне за прибылью эти люди готовы ухватиться за любой случай, сулящий выгоду. И, надо сказать, облик нечестных маршанов более отвратителен, чем несчастных фальсификаторов. Маршаны умеют закабалять работающих на них художников; они платят им гроши и баснословно наживаются при перепродаже, причем барыши нередко превышают 1000 %! Пользуясь необходимостью сохранить тайну, они лишают зависимого от них художника возможности обратиться за помощью к общественности, т. к. восставая против «работодателя», фальсификатор неминуемо обнародует свою преступную деятельность.

ГЛАВА 2.

СПОСОБЫ ФАЛЬСИФИКАЦИИ