Авария, дочь мента (сборник)

– Будем пить из одного?

– Ну уж нет! – засмеялась девушка. – Я провинциально суеверна. Мы сразу узнаем все друг про друга, и твоя любимая игра потеряет смысл. А она мне нравится.

– Тогда позвольте пригласить вас в наш единственный скромный ресторан, – мусорщик подхватил принесенную бутылку, поклонился и отставил локоть.

Девушка кокетливо изобразила реверанс и взяла его под руку.

Они сели за свободный столик. Под эстрадой теснилась богатырскими плечами уже знакомая девушке компания. Они тотчас затихли и выпучили глаза на нее и ее спутника.

Подошел официант, сразу поставил на стол блюдце с тонко нарезанным лимоном и горкой соли, открыл бутылку минеральной и почтительно протянул меню.

– А что, есть что-то новенькое? – заинтересовался мусорщик.

Официант смущенно развел руками и убрал меню.

– Тогда две курицы, фирменные, волосатые. И два жюльена из бледных поганок.

– Жюльены – дрянь, – шепнула девушка.

– Курица не лучше, – успокоил ее мусорщик. – Не «Метрополь», что поделаешь. Лаптем щи хлебаем – фирменное блюдо.

Мусорщик приветливо помахал сидящей поодаль комичной парочке – неимоверного объема толстухе с обесцвеченными младенческими кудрями и ее тощему унылому кавалеру.

– Кто это? – спросила девушка.

– Галя. Коллега с соседнего участка. Как это она уговорила своего благоверного на людях показаться?… Странная субстанция – любовь. Он ее любит, обожает каждый килограмм ее тела, но стесняется с ней на улицу выйти.

Мусорщик наполнил рюмки текилой, затем потер лимоном и посыпал солью между большим и указательным пальцем. Девушка, глядя на него, повторила.

– За странную субстанцию – любовь! – подняла она рюмку.

Они чокнулись и выпили, слизнув соль с руки.

– Поговорим? – спросила девушка.

– О чем?

– О странной субстанции.

– Начинай.

– Я новичок в твоей игре. Сначала ты.

Мусорщик откинулся на стуле и сплел пальцы, глядя на нее.

– Ты однолюб, – начал он.

Девушка чуть не подавилась минеральной водой, торопливо поставила стакан и постучала ладонью по груди.

– Ну-ну, – отдышавшись, весело сказала она.

– Ты однолюб, – спокойно повторил мусорщик. – В твоей жизни была только одна большая, чистая, светлая, самоотверженная и абсолютно взаимная любовь – это ты сама… Первая детская любовь тебя миновала, потому что лет с десяти ты уже твердо знала, что этот городок не для тебя, ты берегла себя для Москвы, для другой жизни. Впрочем, был одноклассник, хороший парень, к тому же влюбленный в тебя до одури – завидная партия по местным понятиям.

– Еще бы! Отец – главный хирург, мать – майор милиции, – не без гордости сказала девушка.

– Все считали, что вы поженитесь сразу после школы, а ты вытирала об него ноги, издевалась, как могла, исследуя пределы своих женских чар. Ночью после выпуска ты отдалась ему, наполовину от жалости, наполовину из интереса, и всю ночь с искренними слезами повторяла за ним клятвы вечной любви, зная, что через час уедешь навсегда и никогда больше его не увидишь…

Официант принес заказ, расставил тарелки на столе и удалился.

Следом, улучив благоприятный момент, приблизился квадратный молодой человек, позорно сбежавший несколько дней назад из «опеля».

– Наш стол хочет заказать для вашей дамы песню, – официально сообщил он. – Если вы не против. «Естердей».

Мусорщик, недоуменно подняв брови, мельком покосился на него, не в лицо, а куда-то в область паха, и указал на девушку. Та равнодушно пожала плечами, аппетитно вгрызаясь в куриное крылышко.

Детина понимающе кивнул и направился к эстраде.

– Э!.. – окликнул его мусорщик. – Только без слов!.. Произношение чудовищное, – пояснил он девушке.

Бандит озадаченно потоптался на месте, потом подошел к лабухам и принялся объяснять им что-то. Наконец, солист объявил:

– Для гостьи нашего города Виолетты звучит эта… эта мелодия… – и отошел от микрофона, уступив место саксофонисту.

– У тебя иногда проблемы со вкусом, – огорченно сказал мусорщик.

– А ты бы хотел, чтобы я сообщила им свое имя и подробный адрес?

– Нет, но Виолетта – это перебор…

– А объясни-ка мне лучше, почему эти мамонты тебя боятся? – прищурилась девушка.

– По недоразумению, – улыбнулся мусорщик. – У них есть главный, я с ним как-то разговаривал. Очень неглупый человек. Подозреваю, что он им представил меня как матерого рецидивиста, сбежавшего из-под расстрела за людоедство и скотоложство… Продолжим?

– Непременно.