Аватары Шамбалы

Между прочим, хотя научные подтверждения правильности доктрин теософии последовали в основном не ранее чем через столетие после опубликования «Тайной Доктрины», а современная Блаватской наука XIX столетия была узкоматериалистична — все же научная общественность приняла «Тайную Доктрину» с большим интересом. Лишь самые отъявленные догматики видели в теософии что-то вроде религии — и ругали ее за это. Блаватская отвечала им той же любезностью, критикуя скептицизм и узкий материализм в науке — как теперь выясняется, не зря.

Но что касается критики и нападок, то в этом наша соотечественница натерпелась гораздо больше от западной церкви, чем от ученых-скептиков. Клерикалы отнюдь не жаловали Елену Петровну и принесенное ею в мир учение. В-первых, в теософии, которой быстро увлеклась вся мыслящая часть общества, католические пасторы увидели, и не без оснований, опасного конкурента. Во-вторых, Блаватская в своих философских трудах нещадно критиковала догматизм и лицемерие католической церкви, поддерживающей наиболее реакционные, консервативные порядки в обществе и препятствующей его подлинному духовному и культурному прогрессу. Католическая церковь сполна отплатила Блаватской за ее инакомыслие: самый крупный скандал, преследующий цель опорочить имя Блаватской и выставить ее в глазах общества шарлатанкой и обманщицей, был организован

и оплачен не кем-нибудь, а священником-иезуитом Паттерсоном, чего он сам даже и не скрывал впоследствии. Словом, не повезло Елене Петровне с клерикалами. Не лучше обстояло дело и с мистиками разных мастей. В то время в США и Европе процветало увлечение спиритизмом. Столоверчением занимались все, кому не лень. Но если вы думаете, что Блаватская нашла себе единомышленников в среде медиумов и спиритов, то ошибаетесь. Их наша неукротимая соотечественница разобрала по косточкам похлеще, чем лицемерных пасторов. Блаватская постоянно доказывала: не надо вызывать духов, эта практика приносит лишь вред — от нездоровых подвижек в психике до полной духовной деградации в целом. Поскольку мода на общение с духами приобрела повальный характер, это можно было расценивать как серьезную опасность для всего общества. Кто-то должен был остановить эту психическую эпидемию, взять на себя миссию по разоблачению подлинной сути спиритизма. Но кто мог это сделать? Только тот, кто, во-первых, имел больше познаний в сфере оккультного, чем спириты и медиумы, и, во-вторых, достаточно смелости и мужества, чтобы прямо заявить о вредоносной сущности спиритической практики. Ну конечно же, эта неблагодарная задача выпала на долю Блаватской.

Увы, чтобы убедить в чем-то публику, привыкшую к психокинетическим феноменам на оккультных сеансах (стукам, движению стола, поднятию в воздух предметов и т. п., а по большей части — к симуляции этих феноменов медиумами-мошенниками), требовались не только знания. Требовалось обладание паранормальными способностями, которые доказали бы публике, что слова Блаватской истинны, что она не только знает, но и умеет многое. Блаватская действительно умела. Материализация, ясновидение, телекинез — этими способностями она обладала от рождения; усовершенствовать их ей довелось в далеких гималайских ашрамах (школах) ее духовных Учителей. Прошли годы — и бесстрастные кинокамеры зафиксировали и подтвердили истинность феномена материализации в исполнении Сатьи Саи Бабы. Этого индийского святого многие считают чуть ли не Мессией! А Блаватская демонстрировала примеры материализации еще более эффектные, чем он. При этом ни на какое мессианство она никогда не претендовала — наоборот, объявляла все это чепухой, игрушками по сравнению с подлинным духовным знанием.

Блаватская просила окружающих не увлекаться чудесами или, как их тогда называли, феноменами. Главное — это знания, твердила она. Но публика упорно требовала от нее чудес. Блаватская демонстрировала свои уникальные способности, забыв при этом мудрую пословицу: «каждый судит в меру своей испорченности». Умные люди, увидев феномены Блаватской, поверили в существование подлинно духовного знания, отошли от спиритизма и занялись изучением эзотерической философии. Но многочисленные враги Блаватской увидели в ее способностях прежде всего повод расквитаться с ней — и тут же объявили ее шарлатанкой и мошенницей. Началась травля в газетах, полились потоки грязной клеветы и на саму Блаватскую, и на Теософское общество. Постоянные нападки, ложь и провокации преследовали Блаватскую днем и ночью, выпивая, подобно вампиру, ее жизненные силы. У нее было слишком горячее сердце, слишком эмоциональная и открытая душа. Ученица высших гималайских Адептов, Блаватская была начисто лишена обязательного качества подлинного йога: непоколебимого внутреннего спокойствия, невозмутимости.