Ave Caesar! (Дело о римской монете)

Дон Пьетро напомнил собравшимся, что в обязанности симпосиарха входило определять, в каком соотношении вино будет по греческому обычаю разведено водой, и под общий хохот сообщил, что принял решение сегодня напитки вообще не разбавлять. Всех гостей обнесли отменным шардоне, сделанным из винограда, собранного у подножия Этны. Вулканический туф придал букету едва уловимые тона табака, а окрестные луга – легкий аромат фиалки.

Повинуясь воздействию вина и лирической музыки, мысли Стольцева на какое-то время плавно перешли к оставшейся в Москве Марине.

Уже через полчаса грудастая норвежка, как оказалось, имевшая докторскую степень по палеолингвистике, слегка заплетающимся языком предложила Глебу поподробнее ознакомиться с коллекцией компакт-дисков Стинга в ее гостиничном номере. Глеб несколько секунд пофантазировал на этот счет, но затем вежливо отклонил предложение. Его мысли были слишком заняты другой женщиной.

Норвежка, желая поддержать разговор, похвалила сицилийские разносолы и для порядка поругала кухню Испании, где ей совсем недавно довелось побывать на очередном научном форуме. Стольцеву, который считал себя закаленным «гастротуристом» и, по его собственному выражению, уже успел объесть пол-Европы, стало немного обидно за испанцев. Он с вожделением вспомнил валенсийскую паэлью, андалусские окорока, коронное блюдо кастильских кулинаров – бычий хвост в вине и потрясающие морепродукты, какие можно отведать только на берегах галисийских фьордов. Что уж и говорить о кухне басков, законно считающихся лучшими поварами по обе стороны Пиренеев.

Норвежка без умолку продолжала чихвостить испанские харчи. Господи, кто бы говорил! Скажите на милость, ну что взять с державы, чей вклад в кулинарные анналы ограничивается одним-единственным и, мягко говоря, специфическим блюдом? Вы не пробовали лютефиск? Значит, вам крупно повезло. Само название lutefisk означает «рыба в щелочи». И это вовсе не какая-то там фигура речи – перевод следует понимать буквально. Тут будет нелишним напомнить, что вообще-то щелочь традиционно используют в областях, далеких от кухни, – например, в химической промышленности при производстве удобрений. Любопытная деталь: чем ниже содержание щелочей, тем более безопасным для почвы считается удобрение. Не случайно же с помощью щелочи выжигают сорняки. Напрочь, до корней. В общем, чтобы вынести вкус лютефиска, надо быть либо викингом, либо как минимум его прямым потомком. Так что не было ровным счетом ничего удивительного в том, что совершенно безобидная для сорняков испанская стряпня норвежку как-то не впечатлила.

Постепенно веселье из древнегреческого стало походить на чисто русское. Никогда не пьянеющий Ди Дженнаро наконец улучил минуту поговорить с Глебом на тихой веранде.

Для начала после очередного традиционного «чин-чин» итальянец поздравил Глеба с отличным докладом. Затем разговор плавно перешел к следу, предположительно оставленному невесть как оказавшейся в России неизвестной римской монетой. Глеб еще накануне приезда сообщил коллеге о мучительных поисках расшифровки загадочной надписи, а теперь поделился с ним самой свежей версией насчет битвы при Мунде. Ди Дженнаро нашел это предположение очень любопытным.

– Чисто теоретически, монета, выпущенная в то время, могла бесследно кануть в суматохе гражданской войны. Причиной тому могла быть малочисленность тиража или, например, потеря оригинального чекана, который потом по каким-то причинам так и не смогли восстановить.

– То есть ты полагаешь, что след все же мог быть оставлен неизвестным науке цезарианским ауреусом?

Симпосиарх жадно приложился к бокалу и лишь затем ответил:

– Все возможно. Хотя, конечно, странно, что нет письменных упоминаний о монете. Мы же говорим о Юлии Цезаре, а это очень неплохо изученный период, сам знаешь. Так что ты либо напал на редчайшую находку, либо на дешевую имитацию.

– Так все же имитацию или подделку?

– О подделке, полагаю, речь не идет. Фальшивомонетчики нынче копируют только широко известные образцы, массово востребованные коллекционерами, и делают это, надо отдать им должное, просто великолепно.

Дон Пьетро оглянулся, подозвал официанта, взял у него бутылку и самолично подлил вина Глебу и себе.

– Знаешь, я же хотел поговорить с тобой совсем не об этом… – Тут он поднял указательный палец, как бы заручаясь стопроцентным вниманием собеседника. – Ты отменно владеешь латынью, прекрасно знаешь греческий, включая диалекты. Да еще твои новые способности. Все это вместе дает тебе абсолютно уникальные возможности. Зачем тебе с такими талантами душная Болонья?

Глеб слегка опешил. Да, он в свое время написал Ди Дженнаро о происшествии в каменоломне, его последствиях и даже о невероятных результатах визита к коллекционеру Гурину, это факт. Но откуда дон Пьетро узнал о переговорах Глеба с университетом в Болонье? Вот уж действительно, научный мир тесен.

Ди Дженнаро снова взял бутылку и, в очередной раз освежив Глебу и себе, перешел к существу вопроса: