Августовские пушки

Людендорф сразу проявил твердость. Несмотря на то что он хорошо знал Хоффмана, прожив с ним четыре года в одном доме в Берлине, когда оба они работали в генеральном штабе, он тем не менее передал свои приказы по телеграфу индивидуально каждому командиру корпуса, а не через штаб 8-й армии. Хоффман и Грюнерт почувствовали себя оскорбленными. Прием, который они оказали новому начальству в Мариенбурге, как вспоминал Людендорф, «был далеко не радушный».

Предстояло решить основной вопрос, от которого зависела судьба кампании. Должны ли корпуса Макензена и фон Белова оставаться там, где они были, в качестве защиты против дальнейшего наступления Ренненкампфа, или им следует передислоцироваться на юг в соответствии с планом Хоффмана, чтобы противостоять правому крылу Самсонова? Надежд на разгром армии Самсонова другим способом, кроме как всеми силами 8-й армии, не было. В тот день, 23 августа, корпус Франсуа заканчивал сложный процесс погрузки на пяти различных железнодорожных станциях между Инстербургом и Кенигсбергом и направлялся на южный фронт. Потребуются еще два дня для того, чтобы после многих железнодорожных маневров прибыть на место, разгрузиться и приготовиться к бою. Дивизия фон Моргена также находилась в пути, но по другой ветке. Корпуса Макензена и фон Белова пока не двигались.

Конная разведка продолжала доносить о «пассивности» армии Ренненкампфа. Между ней, Макензеном и фон Беловым было всего каких-нибудь 50—70 километров, и, если их двинуть на юг против другой русской армии, он все еще мог, если бы захотел, догнать их и напасть с тыла. Хоффман считал, что Макензену и фон Белову следует выступить немедленно. Людендорф, покинувший Намюр всего тридцать шесть часов назад, оказавшись в новой ситуации, колебался: оба решения могли стать фатальными, и за их исход пришлось бы отвечать ему. Гинденбург, находившийся в отставке всего сутки назад, полагался на Людендорфа.

С русской же стороны командование испытывало трудности со сроками, в которые клещи должны были одновременно сомкнуться вокруг противника. Препятствий было такое множество, они так переплетались, что начальники штабов с самого начала были настроены крайне пессимистически.

Командующий Северо-западным фронтом генерал Жилинский, задачей которого было координировать движение армий Самсонова и Ренненкампфа, не нашел лучшего способа, как непрестанно торопить их. Поскольку Ренненкампф начал первым и первым завязал бой, Жилинский стал засыпать Самсонова приказами поспешить. В то же время Жилинский сам получал бесчисленное количество телеграмм от французов с теми же просьбами. С целью ослабления нажима на них на Западном фронте французы дали указания своему послу «настаивать на необходимости решительного русского наступления во что бы то ни стало на Берлин».

Самсонов, бывший командир кавалерийской дивизии в русско-японской войне, этот «простой и добрый» человек, как охарактеризовал его английский офицер связи при 2-й армии, не имел никакого опыта и не подходил для командования армией из тринадцати дивизий.

Он работал с незнакомым ему штабом и дивизионными командирами. Из-за того, что русская армия была организована не по региональному принципу, резервисты, число которых в полку достигало иногда двух третей, были незнакомы унтер-офицерам и офицерам. Недостаток офицеров и низкий уровень грамотности солдат, а порой и полное ее отсутствие, затрудняли доведение приказов до подразделений.

Почти такое же положение было и со связистами. На телеграфной станции в Варшаве один штабной офицер обнаружил, к своему ужасу, кипу телеграмм, адресованных 2-й армии и не отправленных потому, что с ее штабом не было установлено никакой связи. Офицер собрал их и отправил с посыльным на автомобиле. У штабов корпусов хватило проводов только на то, чтобы установить связь с дивизионными штабами, связь же между соседями и со штабом армии поддерживалась по радио.

Из-за спешки сроки сосредоточения войск были сокращены на четыре дня, и поэтому организация тыловых служб не была закончена. Одному корпусу пришлось поделиться снарядами с другим, чей обоз еще не подошел, нарушив тем самым свой расчет боеприпасов. Полевые пекарни отсутствовали. Для того чтобы армия могла жить на вражеской территории, необходимо было создать команды для реквизирования продовольствия у населения, которые следовало бы высылать под прикрытием кавалерийского конвоя, но никто об этом не заботился. Нужно было усилить лошадиные упряжки, чтобы тащить тяжелые повозки и орудия по песчаным дорогам. В некоторых случаях приходилось выпрягать лошадей из одних повозок, подпрягая их к другим, повторяя эту процедуру снова и снова.