Авиатор 15. Балканы

— Курс 330, скорость 850, остаток расчётный, — доложил я из задней кабины.

Всё же, нахожусь в составе экипажа. Значит, нужно и помощь оказывать.

— 817й, скорость 850, курс 330. Прошу целеуказание, — запросил в эфир информацию сербский лётчик, сидящий в передней кабине.

Имя у него Милорад Павлович — молодой лейтенант, представитель одного из последних выпусков лётного училища имени Маршала Тито в Мостаре. Сейчас это уже территория Боснии.

— 817й, цель в вашем районе. По докладу идёт на 50 метрах. Тип — крылатая ракета, — «помог» ОБУшник.

— А то мы перед вылетом не знали, что она крылатая, — проворчал Павлович.

Действовать он пока не начал, а наша цель где-то поблизости. Крылатую ракету перехватить непросто. Замешкаемся хоть на минуту и не перехватим её.

— И что делать, командир Радонич? — нервно спросил у меня Павлович.

— Мичо, у тебя радар. Видит на 50 километров. Ищи сам.

Серб отклонил ручку вправо и набрал 300 метров. На индикаторе высветился средний масштаб, покрывающий поверхность земли.

— Это не тот режим, Мичо, — сказал я и переключил ему локатор на режим «воздух-воздух».

Тут же на дисплее появилась и цель. Движется с большой скоростью и маневрирует. Отражающая поверхность маленькая, поэтому и метка нечёткая.

— Наблюдаю. От меня справа под 30, удаление 27, — доложил Мичо и подвернул в сторону цели.

— Подтвердил, 817й. Цель ваша.

Крен Милорад заложил немаленький. Успел только посмотреть, как на авиагоризонте силуэт самолёта прошёл значение 45° и устремился дальше. Меня даже слегка прижало к остеклению фонаря кабины.

— Цель вижу. Прицел включён! — с азартом произнёс Мичо.

Метка от цели появилась на индикаторе лобового стекла. Визуально можно увидеть, как навстречу движется маленькая тёмная точка.

— Цель ваша. Работу разрешил, — ответил ОБУшник.

Вот-вот появится команда на прицеле ПР, что означает «пуск разрешён».

Но не так всё быстро. Цель ушла в сторону и снизилась ближе к земле. Теперь ей до аэродрома осталось 60 километров.

От волнения и напряжения слегка взмокла спина. Ещё немного, и она выйдет на рубеж коррекции, и перехват будет под угрозой.

— Срыв захвата! Отворачиваю, — доложил Мичо и вновь заложил крутой разворот.

— Справа! Справа! — сказал я по внутренней связи, но Мичо слишком увлёкся погоней.

Ещё и по высоте просел! Справа вижу, что провода почти у элерона крыла.

В последний момент не даю Милораду перетянуть ручку управления. Крен на авиагоризонте остановился на отметке в 60°. Чуть перекрутил бы и цепанули крылом линию электропередач.

— Теперь выводи, — убрал я руку, а ноги оставил рядом с педалями.

Цель вновь перед нами, но опять маневрирует и уходит в сторону. А ведь она дозвуковая!

— Держи её в секторе плюс-минус 40°. Иначе постоянно будешь срывать захват, — сказал я.

Мичо последовал совету и продолжал сближаться с целью. А она только ускорялась! Нам нужно выйти на дальность пуска в 10 км, чтобы перехватить её.

— Захват! После работы вправо! — громко произнёс Милорад.

Команда ПР на индикаторе высветилась. Прицельная марка на цели, а в ушах целеуказание от офицера боевого управления.

— Дальность 10! Пуск ухожу вправо.

И Мичо спокойно отворачивает. Как будто мы сейчас летаем тренировочный полёт. Хотя… так оно и есть.

— Условная цель условно уничтожена, — радостно сказал Мичо по внутренней связи.

— Не всё было гладко, но тебе это удалось. Давай на точку, — ответил я.

Уже несколько дней в Батайнице отрабатывают перехваты крылатых ракет. Это на случай, если первая линия средств ПВО не сможет их перехватить. Либо уничтожит не все.

Адаптировать МиГ-21 под перехват столь малых целей помогли специалисты с местного авиационного завода и кое-кто из Советского Союза. Виталик целыми днями работает над мои «списком» и что-то уже смог достать.

— Классная штука. Что за беспилотник? — спросил у меня Мичо, когда мы вышли на «маяк» и начали строить заход на посадку.

— «Оса». Летит недалеко, но зато быстро. Скорость, как ты успел заметить, была 650 км/ч. И перегрузку создаёт до 6–7 единиц.

— И зачем вы его привезли? Учить нас? — спросил Мичо.

Слева уже был виден аэродром. Стоянки самолётов практически пусты, но по всему лётному полю расставлены истребители, которые не перебазировались на другие аэродромы. Или кому не хватило места в подземных хранилищах и ангарах.

В паре километров от полосы медленно на парашюте спускается и наш «бездушный коллега». Сегодня он хорошо поработал. Нелегко было его условно сбить.

— И учить тоже. Тебе не говорили, что если будешь много знать, скоро состаришься? — спросил я у любопытного лейтенанта.

— Мне всё нужно знать, командир Радонич, — посмеялся Мичо.

Павлович запросил заход с визуального круга. Начал выполнять разворот.

— 817й, шасси выпустил, полосу вижу, — доложил Мичо и продолжил разворот.

Сбавляет обороты рано. Начинает проваливаться, но не видит этого.

— Высота, Мичо, — спокойно сказал я и Павлович исправляется.

Подходит к торцу, но уж слишком нервозно. Не вмешиваюсь, иначе не почувствует, где у него проблема.

— Взгляд влево. Подбирай, подбирай, — подсказываю я.