Авиатор: назад в СССР 10 (СИ)

— В самом конце. Аккуратно, крайней ракетой, при выполнении горки! Ни одного шанса увернуться у супостата не было… — рассказывал во всех красках о своём успехе Марк.

Через минуту появились и Ренатов с Гусько. Улыбчивый Савельевич всех поздравил с успешной операцией, а Ренатов взахлёб рассказывал о своих впечатлениях.

Хмурый Штыков тоже подошёл к нам и поблагодарил за работу.

— Товарищ подполковник, ну мы же на какую-то медальку сегодня наработали? — подмигнул ему Барсов.

— Ты — на шоколадную, — посмеялся Валентин Николаевич. — Представления напишем, а там, как высшее начальство решит, — взъерошил волосы Марку Штыков и пошёл к Совенко, который уже общался с Дель Потро и Эбо.

Стоянка постепенно заполнялась самолётами, и рядом с нами становилось всё больше и больше народу. Уже никого не волновало, как жарко на улице и что не так давно, каждый из нас мог не вернуться из боя.

В итоге, когда сел крайний самолёт, можно было с уверенностью сказать — все на земле.

Ангольцы радовались больше всех. К ним прибежали и остальные лётчики, которые в бою не участвовали. Главной звездой был Мадейра, которому удалось подбить один из «Миражей».

— Он не сразу вышел из боя. Его кто-то добил потом… — рассказывал он мне, изображая в воздухе, как он с Ренатовым «гонялись» за одним из южноафриканцев.

Появился на аэродроме и Фронте, который уже перемещался с палкой, а не костылём. Радовался за своих земляков не меньше, чем они сами.

Хорхе Бенитес неустанно кричал «Маэстро» каждому из моих соотечественников. Со мной так и вовсе просил сделать фотографию, чтобы потом рассказать у себя дома.

— В гостиной будет висеть. Перед каждой сиестой буду за тебя поднимать тост! — обнимал он меня.

Это получается, что каждый дневной сон у Бенитеса будет начинаться с воспоминаний о нашей совместной работе. Приятно, что так высоко меня оценили братья-кубинцы.

Я посмотрел на кубинца-фотографа, который выискивал момент для запечатления исторического момента. Перед командировкой, да и в процессе, неоднократно нам говорили, чтоб никаких фотографий не делали. Мол, нас в Анголе нет, не было, и быть не должно.

— Савелич, давай всех сюда. На память «щёлкнемся», — предложил я, кивая в сторону военного с фотоаппаратом.

— Сергей, можем отхватить, — подошёл ко мне Ренатов.

— Дальше Советского Союза не пошлют, — ответил я.

— Да и, правда! Когда ещё такой кадр получится сделать! — воскликнул Гусько и призвал всех подойти поближе и расположиться на фоне одного из самолётов.

Всем эта идея очень понравилась. На бетонку усадили самых низкорослых и хромого Фронте. Со всех сторон сбежались техники, которым тоже хотелось поучаствовать в подобной фотосессии. Владелец фотоаппарата кричал, что у него всего два кадра осталось на плёнке.

— И нас подождите! — прозвучал крик Бубко, который бежал сломя голову со стороны перрона аэропорта.

Его бригада вернулась с Мосамедиша.

— Когда успели? — удивился я, усаживая перед собой техника.

— Сергеич, перед вами сели, — радостно обнимал меня другой представитель инженерно-технического состава.

Бубко в двух словах рассказал, как им и передовой группе ангольских техников удалось за минимальное время подготовить кубинские МиГи к повторному вылету.

— Маленький трудовой подвиг, что сказать, — похлопал я по плечу Вениамина.

— Вон тот 26й нас привёз, — указал он на транспортный самолёт на перроне, вокруг которого крутилось много народу и стояло несколько автомобилей.

— Похоже, не вы одни на нём летели, — заметил я, предчувствуя прибытие гостей из столицы Анголы.

— Да было там несколько типов. Жаловались, что можем опоздать к началу операции. А мы им говорим в полёте, что она уже в самом разгаре, — засмеялся один из коллег Бубко.

— А самый мордатый сильно расстроился. Пошёл в кабину, чтобы поторопить экипаж, но мало что изменилось, — рассказал Вениамин.

В последний момент я вспомнил, что не хватает рядом с нами Штыкова и Совенко, а также двух других начальников — Дель Потро и Эбо. Попросив Фронте подержать мой шлем, в который я вложил шлемофон, планшет и другие принадлежности, я рванул к начальникам.

— Товарищи командиры, прошу вас пройти для фотографирования, — подбежал я со спины к Совенко.

— И правда. Столько времени здесь и не одного снимка, Борисыч, — поддержал меня Штыков.

Тимур Борисович с недовольством посмотрел на меня. Видимо, мне «посчастливилось» прервать какую-то пламенную речь нашего полковника.

— Хороша идея. Вы как, Жозе? Анхель? — спросил Совенко у своих коллег.

Не сразу появился энтузиазм у ангольского и кубинского начальника. Тем не менее огромное число народу с трудом влезло в кадр. Пожалуй, после моего выпускного — это самая классная фотка, которую бы я хотел иметь у себя дома. Осталось только свой дом ещё приобрести.

Фотографирование прошло успешно, но на этом «официальная» часть не закончилась. На стоянке появился известный автомобиль с неизвестными людьми.

Совенко, конечно, узнал в этих двух упитанных людях какие-то важные фигуры, а вот мы нет.